Другие заголовки были незнакомы, но сами себя объясняли:
Лунный “ЧЕЛНОК” СТОЛКНУЛСЯ С ГЕМИНИДАМИ[23] — Стационарная суточная станция пробита в двух местах, жертв нет.
В КЕЙПТАУНЕ ЛИНЧЕВАЛИ ЧЕТВЕРЫХ БЕЛЫХ — ООН требует санкций.
МАМАШИ[24] ВЫСТУПАЮТ ЗА ПОВЫШЕНИЕ ГОНОРАРОВ — Они требуют, чтобы “Любительниц” объявили вне закона.
ПЛАНТАТОРА ИЗ ШТАТА МИССИСИПИ ОБВИНЯЮТ В НАРУШЕНИИ ЗАКОНА О ЗАПРЕЩЕНИИ “ЗОМБИ” — защитник утверждает: “Его работники не были наркотизированы. Просто они тупы от рождения!”
Что касается “зомби”, то я хорошо знал, что это такое… по собственному опыту.
Некоторые слова были мне совершенно непонятны. Продолжалось выпадение “воггли”; еще три французских города были эвакуированы; король приказал засыпать пораженные площади. Король? Ну ладно, французы сами себе хозяева, а вот что это за “санитарная пудра”, которую они используют против “воггли”, что бы это ни означало? Может быть, что-то радиоактивное? Я надеялся, что они выбрали для распыления безветренный день… лучше бы в третьей декаде февраля. Я уже подцепил однажды изрядную дозу; еще в армии, по милости одного инженера, болвана проклятого. До безудержной рвоты дело не дошло, но пришлось посидеть на консервной диете, а это такое удовольствие — врагу не пожелаешь.
Прибрежное отделение лос-анджелесской полиции оснащалось Лейколсами. Начальник отделения предложил всем “сардинкам” убираться из города: “Моим людям приказано сперва стрелять, а уж потом устанавливать личность. Пора навести порядок!”
Я дал себе слово держаться подальше от Побережья, пока не разберусь, что к чему. Мне не хотелось, чтобы в меня стреляли и устанавливали личность, тем более “потом”.
Ну, это так, к примеру. Я бегло пробежал несколько статей и только потом до меня начал доходить их смысл.
И тут на меня повеяло родными ветрами: я увидел знакомые заголовки. Это были старые добрые объявления о рождениях, смертях, женитьбах и разводах, правда, сейчас там встречались слова “обязательства” и “возвраты”. Были там всякого рода списки, точь-в-точь поминальники. Я заглянул в “Список Воскресших” и нашел там свою фамилию. Это было приятно, сообщало чувство причастности.
Интереснее всего были объявления. Одно из них крепко мне запомнилось: “Молодая привлекательная вдова, одержимая страстью к путешествиям, желает познакомиться со зрелым мужчиной таких же наклонностей. Намерение: двухгодичный брачный контракт”. Нечто подобное случилось со мною.
“Горничная”, ее сестры, кузины и тетки были тут как тут, и товарный знак был тот самый, который я некогда придумал для наших бланков — крепкая деваха с метлой. Я даже пожалел, что поспешил избавиться от своего пая в “Горничных, Инкорпорейтид”: похоже, что сейчас эти акции стоили бы больше, чем все мои остальные активы. Нет, я правильно сделал. Если бы я оставил сертификат при себе, эта пара нечистых наверняка переделала бы передаточную надпись в свою пользу. Как бы то ни было, его получила Рикки и если она при этом разбогатела — дай ей бог; я не мог избрать лучшего наследника.