— Все это я делал для тебя, сынок! Благодаря мне ты занимаешь место среди Самых Высокочтимых в Нашей Стране. Не найдется у тебя несколько монет для твоего старика, нет? А как насчет симпатичного кусочка жареного мяса с чем-нибудь, или ты стыдишься выйти в люди со своим стариком?
Первый удар он нанес в день Рождества, меньше чем через полтора месяца после того, как Пим получил официальное извинение от Центра. Джорджтаун был накрыт двухфутовым покровом снега, и мы пригласили Ледереров к обеду. Мэри как раз ставила еду на стол, когда зазвонил телефон. Согласен ли посол Пим оплатить разговор с Нью-Джерси? Согласен.
— Привет, сынок. Как тебя эксплуатирует мир?
— Я перенесу разговор наверх, — мрачно говорит жене Пим, и все понимающе смотрят, зная, что мир тайных служб никогда не спит.
— Счастливого Рождества, сынок, — говорит Рик после того, как Пим снял трубку в спальне.
— И тебе тоже счастливого Рождества, отец. Что ты делаешь в Нью-Джерси?
— Господь Бог — двенадцатый игрок в крикетной команде, сынок. Это Бог говорит нам, что надо всю жизнь выставлять перед собой левый локоть. Никто другой.
— Так ты всегда говорил. Но сейчас ведь не сезон для крикета. Ты что, пьян?
— Он — третейский судия, и судья и присяжные в одном лице — никогда не забывай об этом. Господа Бога не обманешь. Это никому не удавалось. Значит, ты рад, что я оплатил твое обучение?
— Я не обманываю Господа, отец, я собираюсь отметить его рождение в кругу моей семьи.
— Поздоровайся с Мириам, — говорит Рик; слышны глухие возражения, потом к телефону подходит Мириам.
— Привет, Магнус, — говорит Мириам.
— Привет, Мириам, — говорит Пим.
— Привет, — это во второй раз говорит Мириам.
— Тебя там прилично кормят, в этом твоем посольстве, сынок, или одной только жареной картошкой?
— У нас вполне приличная столовая для младших чинов, но в данный момент я собираюсь есть дома.
— Индейку?
— Да.
— Под английским хлебным соусом?
— Очевидно.
— А этот мой внук — как там он, в порядке? У него хорошая голова, верно, такая же, какой я наделил тебя и о которой все говорят?
— У него очень хороший лоб.
— И глаза голубые, как у меня?
— У него глаза Мэри.
— Я слышал, она — первый класс. Я слышу превосходные отзывы о ней. Говорят, у нее недурные владения в Дорсетшире, которые тыщонку-другую стоят.
— Это собственность по доверенности, — резко обрывает его Пим.
Но Рик уже начал погружаться в глубины жалости к себе. Он разражается рыданиями, рыдания переходят в вой. Слышно, как в глубине плачет Мириам, подвывая, словно собачонка, запертая в большом доме.