4
— Спасает лишь Бог! —
весомо поправил говорившего апостол.
...Широко была открыта
дверь капитанской каюты и на «Амфитриде».
Триерарх, выйдя из нее
лишь проверить, как дела на палубе, казалось, забыл про сон и отдых после
тяжелой ночи. Узнав от келевста, по чьим молитвам был спасен корабль, он
подошел к апостолу со словами благодарности, но так увлекся шедшей там беседой,
что уже больше часа находился среди его окружения.
Чудесное спасение
изменило и отношение фракийцев к апостолу. Они по-прежнему сидели на своей
скамье, но их лица, обращенные в его сторону, уже не были такими суровыми, как
в начале плавания. Даже Теон, старательно делая вид, что это его не касается,
тоже старался не пропустить ни единого слова. Приблизились к апостолу и его
недавние враги, у которых, казалось, иссякли все каверзные вопросы…
Все, кроме работающих
гребцов и занятых матросов были здесь.
Лишь Юний с Янусом не
принимали участия в этой беседе. Они спали прямо на мокрой палубе, тесно
прижавшись друг к другу.
Проснувшийся первым Юний
с трудом разлепил глаза, смутно соображая, куда это завела его очередная
попойка.
Увидев себя на корабле и
вокруг — одно только море, он встряхнул головой, чтобы отогнать это видение. Но
затем разглядел апостола, спящего рядом Януса и разом все вспомнил.
«Д-да… — подумалось ему.
— Ну и занесло же меня на этот раз!»
Он захотел подняться, но
что-то мешало ему. Юний с недоумением огляделся и обнаружил, что привязан
собственным поясом к бронзовому кольцу в палубе.
«Он что, боится, что я
сбегу от него прямо посреди моря?» — усмехнулся он, покосившись на Януса, и тут
же похолодел, вспомнив про золотой слиток, и спешно ощупал себя. Золотой слиток
был на месте.
«Хвала богам!» — с
облегчением выдохнул он.
С трудом развязав
морской узел, Юний накрепко подпоясался, и сел, не зная, что делать дальше.
Хотелось пить и есть. Он
машинально открыл опустошенную вчера суму и с приятным изумлением обнаружил,
что она снова полна. Правда, не так, как вчера, и в ней не было колбас и
аттических пирожков, но зато был сыр с лепешкой и самое главное — в амфоре,
пусть хоть и на донышке — снова плескалось вино!
Утолив жажду, Юний
принялся есть, от нечего делать слушая то, что говорит апостол.
Апостол рассказывал о
своем учителе, называя его то Господом Богом, то Иисусом Христом. А потом
поведал притчу о сеятеле, которую слышал от Него самого.
Жадный, как все эллины,
до всего нового и любопытного, Юний даже жевать перестал в ожидании услышать
что-то необычное. Притча от самого Бога — будет что рассказать потом друзьям!
Но, дослушав до конца, он разочарованно пожал плечами: «Ничего не понимаю…» Ну,
вышел человек сеять, ну разбросал свои семена, которые разлетелись кто куда.
Одни на камни, другие в густую траву, третьи на взрыхленную почву, где проросли
и дали урожай. И это всё?!