— Боитесь? — стукнул кулаком по столу Квинт. — Скажи прямо, что
ненавидите нас!
— Но, Квинт, ты должен понять моих земляков! — примирительно заметил
Эвбулид. — За что грекам любить вас? Тебя я не имею в виду — ты мой друг, и мне
хорошо известны твоя честность и мужество. Но скажи: зачем вашему Риму — наша
Греция? Воевали бы и дальше с варварами, а мы помогали вам, как под Карфагеном
или в Сирии. Так нет — зачем-то вам понадобилось разрушать прекрасный Коринф,
играть на бесценные сокровища его храмов в кости! Ведь вы уже захватили всю
Грецию, спасибо, хоть для Афин сделали исключение...
— Я воин! — багровея, уставился на него тяжелым взглядом Пропорций. — Что
приказали, то и сделал. Приказал консул2 Сципион Эмилиан сровнять
с землей Карфаген — сровнял. Повелел сенат разрушить Коринф и продать его
жителей в рабство — разрушил и продал. Ну а ценности храмов... подумаешь,
ценности! Консул Муммий, отправляя наш корабль с ними в Италию, прямо приказал:
«Если с этими картинами, статуями и расписными вазами что-нибудь случится, если
они разобьются или утонут, то вы должны будете изготовить новые, причем точно
такие же!» И если бы так случилось, если б Нептун послал бурю, или Марс —
вражеские корабли, то изготовили бы! Приказ консула — высший приказ для
римского воина!
— Квинт, ты говоришь, сам не зная что! — воскликнул ошеломленный Эвбулид.
— Разве можно изготовить вторую Афродиту Праксителя или «Медею» Тимомаха?!3
И потом, выходит, если тебе прикажут идти на Афины...
— Я воин! — вместо ответа повторил Квинт. — И если сенат решит взять
Афины и продать в рабство твоих Просителей и Тимомахов — возьму и продам. Или
прикажет консул убить тебя, и... — он красноречиво провел ребром ладони по
горлу и вдруг расхохотался: — Ну ладно, ишь, как побледнел! К тебе это не
относится. Ведь ты однажды спас мне жизнь! А я умею платить добром за добро.
Твое счастье, что ты встретил меня! Видел сегодня около меня грека? Это мой
должник. Я через суд отобрал у него мельницу. С этой минуты она — твоя!
— Квинт!.. — весь неприятный разговор мигом вылетел из головы Эвбулида.
Он обхватил римлянина за плечи, заглянул ему в лицо: — Это правда? Ты... не
шутишь?!
— Разве я похож на человека, который любит шутить?
— Но тот несчастный… — замялся Эвбулид. — Что теперь будет с ним?
— А это уже его дело! — нахмурился Квинт. — И вообще — он или ты спас мне
жизнь под Карфагеном? Почему я должен заботиться о нем? Ты говоришь, что тебе
никто не хочет дать в долг? Я дам!
Квинт небрежно бросил на стол тяжелый кошель. Развязал его, пересчитал
монеты: