Воевода со старшими
дружинниками стояли своим рядком и на чем свет ругали этих двоих, одного
лестью, а другого золотом, сумевших улучить удобный момент, чтобы подсунуться к
их князю, который избежал с ними встреч в Киеве.
Медленно текло время.
Святополк был в
затруднительном положении. Он не знал, что ответить первому просителю и явно не
хотел говорить со вторым. Поэтому изгою он уклончиво не говорил ни да, ни нет.
А к купцу каждый раз старался повернуться спиной.
К тому же не до
просителей было ему в этот час!
Заранее
предупрежденный расставленными по дороге людьми, он больше всего хотел знать о
каждом шаге переяславльского князя.
Вот он въехал в Киев.
Ну, что ж – кто по ком плачет, тот к тому и скачет!
Не стал заезжать в
терем своего покойного батюшки. Хорошо! Торопится, значит…
Заехал в собор Святой
Софии. Ну, это на него похоже…
Выехал на дорогу,
ведущую к Долобскому озеру.…
Едет!
Вот он уже совсем
близко…
Подъезжает!..
- Сам вижу! –
отмахнулся от гонца Великий князь и решил, что негоже будет, если Мономах
заметит его, заранее дожидающимся у входа.
Коротко бросив
изгою: «После поговорим!», а купца не удостоив даже взглядом, он снова вошел в
шатер. Дружинников, ринувшихся было за ним следом, остановил:
- А вы куда? Вам след
дожидаться его здесь! Князь все же, причем второй по чину, после меня. Так что
проявите к нему честь и почет. Но – помните всё, что я вам наказал!..
Затем Святополк встал
у полога и стал наблюдать, как приближается к нему возок двоюродного брата в
сопровождении своего немногочисленного отряда под личным стягом.
Как только Мономах
сошел на землю, он вышел из шатра и широко развел руки для приветствия.
Братья крепко
обнялись и расцеловались.
Затем
последовал черед дружины и двух просителей Великого князя.
Воеводу и
дружинников Мономах поприветствовал, как давних знакомых, и даже боевых друзей,
что и было на самом деле.
А что касается
остальных…
В отличие от
Святополка, Мономах приветливо поздоровался с купцом. Даже заговорщицки шепнул
ему на ухо:
- Дождись меня!
Может, понадобишься…
С изгоем же,
наоборот, хоть и был тот ему троюродным или четвероюродным братом, ограничился
лишь холодным кивком. И того с него хватит. Слишком уж много зла успел
причинить Руси этот, с детства обойденный Ярославовым порядком, кому и где
править на Руси, князь.
Все начиналось, как
нельзя лучше.