- Поразительно
- как можно составить документ, решающий судьбу государства, всего за одну
ночь?! - шепотом, но так, чтобы это слышал император, обратился к соседу
чиновник с хитроватым лицом, и тот, еще более громким шепотом ответил:
- Так у него же главный советник
- Валериан!
- Неизвестно,
кто из этих льстецов достиг большего - Деций ведь тоже в свое время был
префектом претория у прошлого августа! - шепнул молодому трибуну старый легат,
но только так тихо, что этого не слышали ни сидящий рядом штабной офицер, ни
поглядывавший на них проконсул, ни тем более император, который, дав знак о
прекращении Совета, в сопровождении Валериана покинул залу, чтобы отбыть вскоре
к месту боевых действий...
2
Как ни был увлечен
Крисп, слух его уловил приближающиеся шаги…
...Было раннее
утро, когда Крисп, сын императорского курьера Марцелла Фортуната, спустился по
каменным ступеням красивого, возвышавшегося над всем кварталом дома. Отца
вызвали ночью на службу, и он спросил у подметавшего дорожки привратника, не
возвращался ли тот из дворца.
- Нет, господин! - низко поклонился
двенадцатилетнему мальчику старый раб.
- А где Скавр?
- Господин управляющий пошел
торопить поваров с завтраком!
Крисп остался доволен обоими
ответами.
Он оглядел
сновавших по двору рабов, убедился, что им нет до него никакого дела, и
быстрыми шагами пошел по тропинке к видневшемуся в глубине сада деревянному
домику. Здесь он толкнул рукой предательски заскрипевшую дверь и, еще раз
оглянувшись, нырнул в темный проем.
Внутри царили
сырость и мрак. Редкие иглы света, пробивавшиеся сквозь заколоченные окна, не
столько освещали, сколько подчеркивали встретившую его темноту.
Бывшая кухня
была завалена вещами, хранящими запахи, знакомые с раннего детства. Крисп на
ощупь прошел через нее и оказался в комнате. Уверенно ориентируясь, он
протиснулся в узкий проход между стеной и грудой отслужившей свой век мебели и
оказался в известном только ему с матерью уголке. Сюда они приходили тайком от
всех, чтобы помолиться Богу.
Мама...
Хоть и говорит
отец Нектарий, что не следует тосковать по ней, а наоборот, должно радоваться,
ибо она теперь - святая... но все же - как трудно ему без нее!..
Он опустился
на колени перед прадедовским грубым столиком, с резными ножками. Казалось, еще
недавно они обедали за ним всей семьей. Потом отец выстроил новый дом, этот
остался заброшен, и столик стал для них с мамой чем-то вроде домашнего алтаря.
Он был поставлен так, что на него падали лучи света из расширенных щелей. Как
всегда они вырывали из темноты свиток папируса с молитвами, бережно завернутые
в чистую тряпицу кусочки Агнца, которые выдавал в день Господень - воскресенье
- отец Нектарий, чтобы можно было причащаться в течение недели, и, связанный
еще мамой из двух ивовых веточек, крест. Мальчик взял его в руки, с
благоговением поцеловал и начал молиться: