— Как раз в тот момент, когда мне потребовалась моральная поддержка, я осталась совершенно одна, — как бы с удивлением сказала Эскуратова. — Ведь мы из провинции… у меня даже родственников нет в Москве…
— М-да, — сказал Вальд. — А вы не думали уехать?
— Думала, — вздохнула Эскуратова. — Как не думать! Собственно, это зависит от вас. Конечно, я не хотела бы уезжать. Время — лучший лекарь… кто знает, как повернутся события через год, два… Я бы еще могла, так сказать, обрести почву под ногами. Ведь я молода, — слабо улыбнулась она, первый раз за время своего визита. — У меня есть какие-то умения и достоинства…
— Безусловно, — подтвердил Вальд, продолжая расхаживать и понемногу вспоминая «Империал» и «Эвиту». Конечно, задница Сьёкье была несравненна, но задница Эскуратовой была тоже очень и очень неплоха.
— Мне нужно выжить, перебиться, — сказала Эскуратова. — К кому бы я еще пришла, кроме вас?
— Но… что же я могу? — удивился Вальд.
— Вы можете многое, — вздохнула Эскуратова. — Например, сделать так, чтобы я могла поддерживать жизненный уровень, хоть сколько-то похожий на то, к чему привыкли я и мои дети… простите, — смутившись и опустив голову, попросила она, — а вы не могли бы хотя бы минутку не ходить… побыть, например, вот здесь… Мне так трудно сосредоточиться!
Вальд остановился за несколько шагов от кресла с Эскуратовой и скроил сочувственную рожу.
— Я понял, — сказал он. — Я подумаю.
— Всего лишь подумаете? — улыбнулась дама, слегка передвинувшись с одного края кресла на другой. — Я полагала, для вас это такая мелочь…
— Здесь важен не столько финансовый аспект, сколько моральный, — смутился Вальд. — Боюсь, мне сложно вам объяснить…
— О, я понимаю! — воскликнула Эскуратова. — Я понимаю больше, чем вы думаете! Но знаете… в благородные времена победители никогда не оставляли жен побежденных в нищете; они или убивали их…
Она сделала паузу и отпила глоточек чая.
— …или брали себе в наложницы.
— Я не хочу вас убивать, — пробормотал Вальд.
Эскуратова осторожно поставила чашку с чаем на стол, затем сняла шляпку и тоже положила на стол, а затем поднялась с кресла и рухнула перед Вальдом на колени.
— Вальдемар! — крикнула она, ломая руки. — Мне было так трудно заставить себя явиться к вам… Умоляю, не прогоняйте меня! Вы моя единственная надежда!
Вальд растерялся.
В такие минуты, подумал он, хорошо бы позвонить в звонок. В такой колокольчик — взять его со стола и позвонить. Тут же набегают слуги… лакеи в ливреях… грум… нет, не грум, а — как его? — мажордом… Хватают бесцеремонную посетительницу… Нет, как-то неблагородно.