Благословенная полутьма, подумал Вальд.
— Если ты даже не услышал, как били часы, значит, тебе понравилось, — сказала Эскуратова.
— Ты классно пользуешься своим достоянием, — похвалил Вальд и сам порадовался, что не кривит душой. — Кстати, о выбросах… а твои — с чем-нибудь совпали?
Эскуратова испустила низкий хохоток.
— Наложница не должна думать об этом.
Они еще помолчали сколько-то, затем Вальд поднапрягся, с трудом привстал на колени и рывком переместил себя в кресло. Эскуратова так и оставалась лежать на столе, с юбкой, покрывающей голову.
— Почему ты там остаешься? — вяло полюбопытствовал Вальд. — Разве это удобно, так вот на столе?
Эскуратова помотала головой под юбкой.
— А почему? — спросил Вальд.
— Это поза моей юности, — ответила Эскуратова. — Именно так взял меня Борис.
— Правда? — удивился Вальд. — Но тогда он бы не должен был на тебе жениться.
— Пришлось, — коротко сказала Эскуратова и медленно сняла с головы юбку. — О, эти столы… Но твой очень роскошный, такого у Бориса никогда не было.
Зазвучал мелодичный звон — каминные часы, будто спохватившись, отбили шесть раз вслед за теми, которых Вальд не услышал.
— Замечательный кабинет, — мечтательно сказала Эскуратова и наконец встала. Поискала глазами разорванные трусики, нашла, подняла и, коротко улыбнувшись Вальду, использовала по последнему назначению. Взяла свою сумочку, раскрыла, запихнула вовнутрь утилизованный предмет, снова закрыла и снова поставила на столик Чиппендейла. Села в соседнее с Вальдом кресло, прошлась взглядом по кабинету. — Потрясающий кабинет. Вот только…
Вальд насторожился.
— Мраморные скульптуры теряются на фоне таких светлых штор, — сказала Эскуратова. — Нужно либо повесить более темные шторы, либо мраморные фигуры заменить на бронзовые. Ты не находишь?
Перед глазами Вальда сверкнула краткая, как молния, вспышка ярости — и скукожилась, превратилась в маленький розовый прыщик средь редких, тонких, бесцветных волосков.
— Уходи, — сказал Вальд Эскуратовой.
Она отвела взгляд от скульптур и штор и остановила его на Вальде. Она смотрела на него без выражения, ничего не делая и ничего не говоря.
— Уходи, — повторил он. — Я… я пришлю тебе денег.
Эскуратова поднялась с кресла и освободила шахматный столик от своих принадлежностей.
— Прощай, — сказал Вальд.
— До свидания, Вальдемар, — тихо сказала Эскуратова, пересекла кабинет и исчезла за дверью.
Вальд дотянулся рукой до поруганного стола, слепо пошарил по нему, нащупал нужные кнопки и нажал. Схватил трубку. С волнением вслушался в гудки сложного, нездешнего тона.