— Пусть, стервец, ждет в гости. На митинг-то я приеду — послушаю, что ты там говорить будешь.
— Приезжай, послушай. — Команданте снова повернулся к Бланке: — Ну, не буду мешать компаньере корреспонденту. Надеюсь, не придется услышать: «охваченные небывалым энтузиазмом», «благодаря неустанной заботе» — и тому подобное? Народ-то вон как думает и говорит. — Его глаза хитровато блеснули в прищуре. — Лучше пусть сам старик расскажет о своих заботах и проблемах. Вы-то чем сами раньше занимались?
— Ничем... — растерялась девушка. — Училась. Писала стихи.
Она сделала движение, будто бы отбрасывая прошлое в сторону.
— Нет, — поднял ладонь команданте. — И теперь пишите.
— В последнее время почему-то расхотелось.
Бланка отвернулась. Глянула в окно. Оказывается, уже ночь. Так бывает в горах: минуту назад еще светло — и вдруг сразу темень.
— Пишите стихи, — повторил он. — Надо писать. Сейчас самое время писать стихи.
От него пахло пылью, потом, сыромятной кожей ремней. Запах солдата. Она снова подумала: «Как я выгляжу?..»
Команданте встал, направился к двери. За ним встали молчаливые его спутники.
— До свидания! Значит, отец, увидимся в Гаване?
Они вышли. Мануэль сорвался следом. А старик приосанился, кивнул на дверь:
— Видала?.. Вот как! Соседи и не поверят. Ну ладно, что еще тебе накукарекать, внучка?..
Мануэль остановился у машины команданте. Смотрел, как он садится, захлопывает дверцу. Команданте протянул ему руку:
— Салуд! — Задержал ладонь, вгляделся в его лицо: — Мы знакомы, комбатьент?
— Да. Я воевал в твоих отрядах. Если я тебе понадоблюсь...
— Обязательно еще понадобишься. Салуд!..
Машины отъехали. Шофер подождал, пока рассеется в горах шум моторов, подошел к краю обрыва. Внизу шумел водопад, и даже в темени сверху видна была его белесая грива. Но противоположный берег был черен — не разглядеть ни пещер, ни холмиков могил...
Мануэль постоял, потом вернулся к «тонвагену». Включил фонарик, ударами каблуков стал опробовать скаты — не спустили ли.
Со склона к полю, осторожно раздвигая ветви, спустился мужчина. Услышав хруст сучьев, шофер обернулся. Мужчина спрыгнул на тропу. В лунном свете Мануэль разглядел на нем форму бойца Революционной армии. Лицо незнакомца заросло бородой.
— Буэнас ночес!
— Буэнас ночес, компаньеро! — отозвался шофер.
— Который час? — спросил мужчина, подходя к машине. — Мои стали.
Мануэль сдвинул манжету, посветил на циферблат:
— Без двадцати...
Неизвестный выбросил вперед руку с ножом. Удар был точен. Без стона парень сполз на землю. Мужчина огляделся, подхватил его под мышки, поволок к обрыву. Пинками столкнул. За убитым зашуршали вслед комья земли. Внизу шумел поток. Трещали цикады.