— А как насчет Тома?
— Тома он всегда прочил мне в мужья… Это был возврат к той ветви семейства, которая никогда не покидала родового гнезда. Я думаю, он хотел, чтобы его внуки росли с чувством принадлежности к месту, где семья проживала долго. То, чего он не смог сделать сам, папа хотел, чтобы я выполнила за него.
— Вы понимали все это… И все же охотно шли у него на поводу?
— Почему бы и нет? Я не видела причины, чтобы протестовать… Тем более против Тома, пока я не встретила Джонни.
— Было ли это единственным решением? Ведь Ирэн дала бы Джонни развод, если он попросил бы ее.
— Это не было решением… Я была воспитана как католичка. Это разбило бы сердце моего отца.
Он кивнул, глядя на нее. В конце галереи перед картиной в углу стоял охранник и лениво наблюдал за ними.
— Расскажите мне, — сказал Марк, — о том, как вы путешествовали с Джонни в Остенде… Что побудило вас вернуться? Была ли то мысль об Ирэн, о вашем отце или о вашей религии? Какой пункт из трех подкосил ваше мужество?
— Мне нелегко ответить на этот вопрос.
— Мне просто интересно. Ваш отец отнял у вас такую большую часть вашей жизни. Мне интересно знать, не подтолкнул ли он и тут чашу весов.
— Не могу сказать.
— Ну, о'кей. По правде-то, я и не ожидал, что сможете. Потом, после того, как Джонни сказал, что не женится на вас, вы поехали в Ирландию с Томом. Том знал обо всем этом, не так ли?
— Да. Он знал. Он думал, раз Джонни уехал, то со мной все в порядке. С того времени, когда Джонни сказал, что не женится на мне, я была полумертвой. Я не понимала, что происходило. Но как только я решила, что должна увидеться с ним, я почувствовала, что снова возвращаюсь к жизни.
— Но вы понимали, что произойдет, когда вернулись, чтобы рассказать отцу?
— Я понимала… Или думала, что понимала. Я думала, что он прогонит меня.
— Вы пожелали пройти через это даже при таком предположении, даже при малой надежде на то, что Джонни изменит свое решение?
— Ничего другого мне не оставалось.
— Конечно. — Потом он добавил: — Вы странная женщина.
— Не такая уж странная.
— Да нет же — странная. Всю свою жизнь вы жили в тени своего отца; он отрезал вас от всякой иной жизни, кроме той, что желал и устроил для вас. Хотелось ли вам чего-нибудь, чего не хотелось ему?.. Или сделать что-нибудь, чего он не делал?
— Нет.
— Только Джонни?
— Да… Только Джонни.
Он встал:
— Пошли. Мне нужно идти. — Он направился к выходу из галереи.
— Марк!
— Да?
— Разве вы не расскажите мне о Джонни? Это нечестно. Я же не знаю… Что он думает.
— У меня нет времени. Я же сказал, что мне надо идти.