– Как дела, красавица?
Опять он. Поклонник таланта. Один из многих нерешительных, из тех, кто умеет смотреть, но не способен тронуть. Скальд. Как его зовут? Лаэртис?..
– Ты, наверное, не помнишь, я – Лантис. Привет, Гель.
– Привет Лантис. Ты скальд, я помню. Ты написал обо мне песню?
– Я… вчера… я не мог, я…
Ну, это уже чересчур! Деревянная ложка с грохотом упала на столешницу, плеснулась в миске жирная похлебка.
– Ты вчера был в гостях у вльв и много выпил. И потому не написал обещанную песню?!
– Я…
– Ла… э-э… Лантис? Я обижена. Я так обижена, что… Даже не знаю, как быть, как тебе загладить вину.
– Я… – Парень замялся, он без ума от Гель и готов на все, лишь бы вымолить прощение. Но это не любовь. Это болезнь. А от хворых надо держаться подальше, не то и сама сляжешь, Гель это точно знает.
У Лантиса похмелье, лицо его опухло, глаза превратились в узенькие щелки. Ирса тоже так выглядит? Вряд ли. Вльвам все как с гидры вода, ничегошеньки их не цепляет. Попробуй Гель загулять с возлияниями и свальным грехом, Ректор вмиг прознает да так накажет, что мало не покажется. А вльвам – пожалуйста. Девственницы, понимаешь! Непорочные! Мол, только невинность способна узреть грядущее незамутненным от похоти взором и лишь дева достойна ритуальной смерти. Каждая вльва, получив диплом, тут же отправляется в могилу, ложится на подушечки, укрывается саваном и разрешает похоронить себя живьем. Такая профессия: умереть. Могилу засыпают, вльва задыхается под черноземом. Труп откапывают и бальзамируют. Три дня и три ночи мастера воскрешают прорицательницу. Она восстает и видит сокрытое от людей пуще прежнего.
Во всем Мире Гардов прозревать будущее умеют лишь вльвы да лесные ведьмы. Но с ведьмами не так просто договориться, они едва терпят людей. Если надо узнать, собираясь на охоту, где пройдут зубры и стоит ли запастись соломой, чтобы подстелить в том самом месте, вы не пойдете к ведьмам, вы спросите вльву, отдыхающую в подвале на леднике. Если у вас, конечно, хватит эре на мертвячку. Но настоящий-то вельможа должен иметь боевого единорога-призрака, облаченье и оружие, тинглид[25] и замок, перевертня и вльву. Это обязательно. А вот лизоблюды и прочие шуты – по желанию и возможности, ибо стоят дорого, а толку от них что от козлиного вымени. То есть пшик без палочки. Ну, не совсем, конечно, пшик, но все-таки…
И при всей своей показной праведности студентки-вльвы ведут столь развратный образ жизни, что… ух, слов нет! Слов нет, как Гель завидно! Вльвы знают, что жить им осталось всего ничего, а то и меньше. Год за три? Вльвам о таком счастье и мечтать нельзя. Той же Ирсе до выпуска пару месяцев дышать, а потом – прощай, Ирса, многие будут помнить твою податливую плоть, твои ласки. Но после могилы ни один берсерк не прикоснется к пахнущей камедью коже. Так что наслаждайся, Ирса, пока можно. Что, кстати, она и делает, ведь время ее безвозвратно уходит.