– Я тоже могу заплатить тебе, красавица, – сказал Нелюб и покраснел.
Женщина взирала на Нелюба каким-то странным испытующим взглядом, словно пыталась проникнуть в его мысли.
– Хорошо, – с неким внутренним усилием сказала она. – Приходи сегодня вечером на это место. С тебя я возьму две серебряные монеты. До вечера, Нелюб! – добавила незнакомка и не спеша двинулась в глубь узкого переулка.
– Постой! – окликнул ее Нелюб. – Как звать-то тебя?
– Домашей нарекли, – на ходу обернулась незнакомка и помахала Нелюбу рукой, обтянутой длинным темно-зеленым рукавом.
«Домаша», – повторил про себя Нелюб и улыбнулся, сам не зная чему.
* * *
Город Серпухов был заложен еще при князе Данииле, сыне Александра Невского, как укрепленный острог на левобережье Оки, близ впадения в Оку реки Нары. При Иване Калите Серпухов разросся до удельного града, заняв весь высокий мыс при впадении речки Серпейки в Нару. От речки Серпейки город и получил свое название – Серпухов.
Иван Калита завещал Серпухов младшему из своих сыновей Андрею вместе с городком Боровском. Князь Андрей Иванович умер до срока вместе со старшим братом Симеоном Гордым в год великого мора. Спустя девять дней после смерти Андрея Ивановича появился на свет второй из его сыновей, которого нарекли Владимиром и которому впоследствии достался отцовский удел после скоропостижной кончины старшего брата.
Когда князь Владимир Андреевич возмужал, то он первым делом заменил сосновые стены Серпухова на дубовые, значительно расширив территорию детинца и включив в кольцо стен не только возвышенность над Серпейкой, но и низину до самого берега реки Нары. Там, где раньше был старый посад, ныне раскинулись городские кварталы, а новый посад образовался на другом берегу Серпейки и вдоль реки Нары по дороге на Боровск и Москву.
Переулок, где Домаша назначила встречу Нелюбу, лежал в той части Серпухова, что называлась Нижним Градом. Здесь проживал в основном ремесленный люд, разбитый по старинке на цехи, именуемые сотнями. Самыми многочисленными в Серпухове были цехи гончаров, кожевников и оружейников. Покойный супруг Домаши был гончаром, как и его отец и братья. Только ныне мужнина родня не желала признавать Домашу своей родственницей, зная, каким образом она зарабатывает себе на жизнь.
– Свекор мой сам на меня облизывался, еще когда муж мой жив был, – рассказывала Домаша Нелюбу, ведя его за собой по тропинке вдоль крепостной стены. – А когда увалень мой сгинул в сече, тогда свекор мой и вовсе без стеснения начал руки ко мне тянуть. Пришлось на место его поставить, лицо ему слегка подпортив. – Домаша коротко рассмеялась, сверкнув белыми ровными зубами. – Свекор не простил мне этого, до сих пор злобу на меня копит!