— В самом деле?
Глаза Аннит поблескивают на солнце.
— Она знала, что ты захочешь начать без промедления!
Простившись со мной, девушка уходит по направлению к монастырю. Оставшись одна, я шагаю к порогу и стучу.
— Кто там?
— Это Исмэй, — отзываюсь я, гадая, не потребуется ли объяснений: может, она еще не знает, как меня звать.
— Входи! — жизнерадостно отвечает Серафина.
Я отворяю дверь и вхожу.
Девушки в моей деревне нередко рассуждали о любви с первого взгляда; мне, помнится, подобные разговоры казались сущей чепухой… до того мгновения, когда я вошла в мастерскую сестры Серафины. Ничего подобного в жизни своей не видела! Сколько всего удивительного, какие запахи, что за краски!.. Я сделала шаг внутрь — и тотчас влюбилась.
Потолок в мастерской высокий, а еще здесь множество окон. На полу две небольшие глиняные печи, возле очага — целая выставка котлов: от такого большого, что можно целиком сварить козу, до сущей крохи — разве что для сказочной феи подспорье. Большущий деревянный пресс занимает целый угол комнаты. Хрупкие стеклянные бутыли и шары соседствуют с пузатыми глиняными горшками и серебряными чашами. На одном из рабочих столов помещается чудо из чудес: запутанное сооружение из медных трубочек и стеклянных колб. Под ним горят разом две горелки, внутри все пузырится и шипит, исходя паром. Ни дать ни взять огромная смертоносная гадюка, изготовившаяся напасть!
— Это перегонный куб, — с огромной гордостью поясняет сестра Серафина. — Я в нем кипячу жидкости, убираю все лишнее, пока не останется чистый яд!
Жестом она приглашает меня к столу, и я с охотой подхожу, пригибаясь, чтобы не задеть связки корешков, которые сушатся на стропилах. В нос бьет небывалое сочетание запахов. Густые земляные ароматы мешаются с чем-то приторным, и на все накладывается режущая острота.
На столе стоит чаша, полная сморщенных черных семян, и горкой лежат блестящие красные семена. Большие круглые стручки размером с бусины четок валяются рядом с увядшими клубнями, подозрительно смахивающими на мужской признак. Их вид напоминает мне о вопросе, который прошлой ночью задавала Сибелла.
Сестра Серафина пристально смотрит на меня.
— Ну и как тебе? — спрашивает она.
Я начинаю было рассказывать, что почти не чувствую своих синяков, но потом до меня доходит — она имеет в виду, каково мне здесь, среди великого множества ядов.
— Отлично, — говорю я и, к своему удивлению, улыбаюсь.
— Тогда за работу! — И она пододвигает ко мне блюдце, полное зеленых стручков. Они похожи на бесформенные комки, покрытые мягкими, гибкими колючками. Монахиня берет в руки острый маленький нож. — Разрезай их и вынимай семена, вот так! — Она умело вскрывает стручок, из него вываливаются три ворсистых семечка. Сестра Серафина берет одно кончиками пальцев и показывает мне, поясняя: — Такая штучка заставит человека молить о смерти, а три — уложат наповал!