Очерки пером и карандашом из кругосветного плавания в 1857, 1858, 1859, 1860 годах (Вышеславцев) - страница 226

На выходном рифе стояла шлюпка с фонарем; мы вышли между подводных камней с большими затруднениями; с берега слышалось стройное пение, но уже не видно было ничего, кроме темного, мрачного холма и нескольких огоньков;

И опять мы закачались по морю!

Мы оставили берег Таити 15-го февраля и, направляясь сначала к югу, a потом к востоку, на тридцатый день достигли Магелланова пролива. Если б я был в состоянии передать все светлые и черные дни этого перехода, то, конечно, постарался бы быть точным в своем описании; день за даем отмечал бы я наше плавание, перенося ярко-выставленными картинами воображение читателя на палубу нашего маленького клипера; нарисовал бы его и во время «свежей» погоды, которую на земле называют бурей, когда судно лежит на боку, волны перебрасываются через борт, и снасти визжат; во время хороших минут, когда солнце обсушивает промокшее вчера платье, и легкий ветерок надувает и расправляет смятый рифами парус. Но если я когда сожалел о своем бессилии в описательном роде, так это в то утро, когда мы приближались к Магелланову проливу. Еще с ночи «засвежело»; по беспорядочному небу быстро неслись грозные, черные тучи, и с ними находили порывы; шел дождь, снег и град. Утром (15 марта), сквозь густой туман, заметили неясные признаки берега: это были Евангелисты, — отдельно разбросанные, высокие камни; скоро открылся и мыс Пиллар (Пиластр), стоящий на страже пролива. Мы «спустились» и полетели попутным штормом в узкое пространство между утесистых берегов, оставляя за собою бунтующий, разгулявшийся океан. Временами темнело от наступавших туч, но, как быстро налетали они, так же быстро и проносились; тогда солнце ярко освещало гряды зеленых валов, с их молочными, бурлящими гребнями и мрачную, отвесную скалу Пиллар, о которую разбивалась вся наступательная сила океана высоким буруном, разлетавшимся миллионами брызг.

Вход во время шторма в пролив производил странное впечатление и наводил на сравнение с другими бурями.

Вообразите себе площадь, на которой бушует революция. Разъяренные толпы народа в злобе бросаются на другие толпы, уничтожая все встречаемое, среди воплей, плача и стонов. И вдруг с этой площади вы попадаете в мрачное подземелье, оставленное инквизициею, где на мрачных, отсыревших стенах еще заметны изображения разных пыток, и местами виднеются белеющие кости и заржавевшие орудия… Хотя вы и укрылись от свирепой толпы, но до вас долетают еще вопли ужаса и отчаяния, которым вторит эхо мрачного подземелья, и вы содрогаетесь в вашем убежище, которое вместе говорит и о прошедших ужасах; никто не догадался уничтожит следы живших здесь мучителей.