Честно говоря, бумажник мой далек от классических образцов. Из искусственной кожи, без отделения для монет, зато с многочисленными прозрачными перегородками. Там великолепно помещались все необходимые документы, кроме того, благодаря ядовитой расцветке я с легкостью находила его в сумке
бумажник был желтый с красным. По-моему, я урвала его на каком-то официальном мероприятии в качестве рекламного сувенира.
Конверты с фото были примерно такой же расцветки, желто-красные — какие выдают в фотостудиях. Неудивительно, что бумажник затерялся среди них. Какое счастье, что Гурский обнаружил его раньше, чем я затеяла возню с оформлением новых документов!
— Господи! Что за чудесный день! — от всей души воскликнула я. — Отныне я ваша должница до гробовой доски!
Мартуся, обалдевшая ничуть не меньше, попыталась выхватить у меня находку, но я не дала, только издали показала начиночку.
— Хорошо, что нет отделений для кредитных карточек, — слабым голосом пробормотала Мартуся. — Если бы кредитки пропали, вот бы ты понервничала... А что же у меня тогда украли в Кракове?!!
— Все остальное. Спрячь свою мошну, не то опять перепутаем.
Мартуся схватила свой бумажник, заглянула в него пару раз, прижала к груди и лихорадочно огляделась в поисках сумки.
— Косметика... Визитки... — бормотала она.- Записная книжка... сигареты... зажигалки... Ключи Януша! Старые, он как раз поменял замки... Очки, шариковые ручки, кошелек... В нем-то и было всего десять злотых с мелочью, я за бензин расплачивалась... Банка пива! Вот гады! Платочки, много платочков... Не знаю, что еще...
— А твои ключи?
— Лежали в кармане. Ключи от машины тоже...
— Тогда, считай, повезло. Однако что-то такое похожее на бумажник ты тогда цапнула со стола у меня на глазах. Что это было? Фотографии, наверное?
— Получается, так. И что теперь?
— А ничего. Фотографии придется, конечно, разобрать.
— Прямо сейчас?
— Ну уж нет.
Я засунула в сумку спасенное сокровище и бережно повесила ее на спинку стула. На столе теперь лежали только конверты с фотоснимками. Мартуся тем временем носилась со своим бумажником как дурень с писаной торбой, все соображала, куда бы его пристроить.
Гурский терпеливо ожидал окончания наших манипуляций.
— Даже и не знаю, благодарен ли я вам, как вы мне, — задумчиво произнес он. — Очень в этом сомневаюсь... Впрочем, нет, беру свои слова обратно. Примите мою благодарность.
— За что? — удивилась я.
— За это дурно пахнущее дело. Я бы не взялся за него, если бы не путаница с вашими документами, уж нашел бы кому поручить расследование. Только вы бы сейчас бегали по учреждениям, и черт знает, что бы из всего этого вышло...