Ланского, вероятно, не слишком радовала такая рассудительность. В разлуке особенно важны словесные подтверждения сердечных чувств, и даже холодный человек может впасть в тоску в отсутствие их. Петр Петрович о всяком думал. В том числе и о том, что, как не крути, его божественно красивую жену повсюду преследуют мужские взоры.
Все дети – и Ланские, и Пушкины – знали, что Саша, старший сын от первого брака, – любимец матери. Да и Александр Александрович относился к ней совершенно исключительно. Вспоминали, что Наталья Николаевна «была предельно откровенна с Александром, вот почему он знал об отие гораздо больше, чем другие дети поэта». Благодаря его женитьбе на племяннице отчима Пушкины и Ланские породнились.
И мы можем только догадываться, как после шести лет супружеского союза огорчился Ланской, когда заприметил возле Натальи Николаевны увивающегося француза. Опять француз! Можно себе представить, что он написал своей Наташе об этой окаянной нации, словно взявшей за правило смущать русскую семейную жизнь. Каналья! Болтун, конечно, краснобай. И этот мерзавец, наверное, недурен собой!
В ответ Наталья Николаевна послала мужу прелестное и многозначащее письмо, которое, по счастью, дошло до нас. Мы имеем удовольствие его читать в переводе двух людей, сделавших неизмеримо много для восстановления доброго имени вдовы Пушкина, жены Ланского. Это пушкинисты И.М.Ободовская и М.А.Дементьев.
Вот что писала генеральская жена своему «повелителю», как иногда она именовала мужа.
«...Будь спокоен, никакой француз не мог бы отдалить меня от моего русского. Пустые слова не могут заменить такую любовь, как твоя. Внушив тебе с помощью Бо-жией такое глубокое чувство, я им дорожу. Я больше не в таком возрасте, чтобы голова у меня кружилась от успеха. Можно подумать, что я понапрасну прожила 31 лет. Этот возраст дает женщине жизненный опыт, и я могу дать настоящую цену словам. Суета сует, все суета, кроме любви к Богу и, добавляю, любви к своему мужу, когда он так любит, как это делает мой муж. Я тобою довольна, ты – мною, что же нам искать на стороне, от добра добра не ищут».
После прочтения этих строк хочется сделать паузу и вспомнить картины былого... Влюбленный красавец Дантес, неотступный, как наваждение... Молоденькая Натали, и польщенная, и смущенная «такой великой страстью». Обезумевший от ярости Пушкин. Но, это он такой сейчас. А раньше? Куда он убегал от своей «мадонны»? Для чего заставлял ревновать, плакать и давать ему пощечины? К чему все это? Он – гений, она – божество. Четверо детей. «От добра добра не ищут...» Забери их и уезжай в Михайловское, где нет наглых красавцев, гораздых кружить головы молоденьким дурочкам. Запри ее там – пусть растит детей, взрослеет. А главное – плюнь на француза. Он не стоит твоих невероятных мук, безумных глаз Наташи, скорого сиротства четверых маленьких детей. Но нет! Все будет не так. А как – мы знаем.