Мякишев, войдя, опустил голову и сделал торопливое движение рукой. Разговоры сразу утихли. На них обернулось десятка два напряжённых глаз. Послышались шепотки.
Мужичок в синем армяке, смяв шапку, выступил вперёд. Заметив военную форму Мякишева, он подошёл к нему, поклонился и робко спросил:
– Моё почтение… Вы, барин, из какого войска будете? Наш или француз?
– Ты это о чём, любезный? – Поручик подозрительно огляделся по сторонам. – Свой я… русский. Шестьдесят шестая пехотная дивизия.
Несколько человек облегчённо выдохнули.
– Слава те, господи! – Мужчина в линялом армяке перекрестился. – Значит, поживём ещё немножко.
Он повернулся к Мякишеву и деликатно кашлянул:
– А ты сам-то откуда взялся, батюшка? Из Демидовского имения? Или из Разумовского? Неужто тебя тоже забыли?
– Что значит «забыли»? О чём это вы вообще говорите?
Мякишев оглянулся на Савелия Игнатьевича. И все взгляды враз устремились на рабочего. Мужчина почувствовал себя неловко в пиджаке, ведь все, кроме них двоих, одеты по-крестьянски.
– Ой, – заголосила вдруг какая-то женщина. – Неужели пастор немецкий? И при входе не крестился, я видела.
– Не дело это, – кивнув, согласился мужичок в армяке. – Чтобы лютерянин в наш храм ходил.
– Он не лютеранин, – возразил Мякишев, но его не слушали.
– А если он наш, почему на божницу поклон не кладёт? – выкрикнул из угла взъерошенный паренёк в монашеской одежде. – Вдруг он ератник[10] и чужеземный лазутчик?
Толпа угрожающе загудела, и каменный свод задрожал от голосов. Савелий Игнатьевич невольно отступил назад.
– Ти-хо! – отрывисто скомандовал Мякишев, и голоса разом стихли. – Ну что вы на человека напустились? Свой он, из мастеровых. Савелием зовут.
Поручик строго оглядел собравшихся:
– А теперь лучше объясните мне, где вокзал? И что это за место?
– Что-то ты диковинное вещаешь, батюшка. – Женщина рассмеялась. – Николу на Кобыле знаю. Никиту Готского – знаю. Троицу Сыромятную тоже знаю. Никакого «гокзала» не знаю… А это новая церковь Вознесения, что на Гороховом поле. И двадцати годков ещё нет, как выстроили. Вот, сидим, ждём. Думаем огненное крещение принять.
Савелий Игнатьевич только сейчас с удивлением заметил сваленные у стен охапки дров.
– Вы уж не взыщите, – продолжал мужичок в армяке. – Но говорят, враг в городе. У нас и огниво приготовлено. Не возьмёт нас антихрист. С детками малыми вместе и вознесёмся.
Поручик вздрогнул и огляделся:
– Вы что, совсем сдурели? Какой вражина?
– Чудно, как это вы, батюшка, такой удалой, а не знаете. – Женщина в платке покачала головой. – Истинно так. Враг иноземный в городе, с целым воинством.