Гвардейцы поравнялись с Курбатовым, свернули на боковую тропинку. Передний сказал:
— Как в Донбассе, всю землю ископали.
«Это говорит народ, значит, хорошо укрепляемся», — радовался Курбатов.
Туча наплыла на луну. Потемнело. Только гребень высотки был по-прежнему освещен.
«Курские высоты, — думал комкор, — они, как щиты, прикрывают Москву. Здесь будем стоять насмерть…»
Майор Гайдуков начинал работу с рассветом. По тропинке, вьющейся через огороды, он бежал на телеграф. Просмотрев короткие информации корреспондентов, Виктор складывал их в конверт и сейчас же шел на пункт сбора донесений. Туда приходили из частей увесистые пакеты с очерками, статьями и целыми полосами. Все то, что в редакции называли «крупными материалами».
Гайдуков пакеты не вскрывал. Он стягивал их шпагатом и спешил на полевую почту. Чуть свет уходила машина за фронтовой газетой, надо было успеть передать в редакцию корреспонденцию.
Часа через два шофер привозил пакет от полковника Тарасова. Ознакомившись с новыми заданиями, Виктор посылал телеграммы и писал письма корреспондентам. После завтрака он мчался на полуторке в Политуправление и в отделе информации добывал интересные факты для коротких заметок. Они появлялись в газете под рубрикой: «На нашем участке фронта».
Написав несколько заметок, Гайдуков мог со спокойной совестью передохнуть, редакционное задание было выполнено. Но его тянуло в части, хотелось беседовать с людьми, по крупице собирать боевой опыт. Он все время думал о статьях, а приходилось заниматься организационной работой.
«Скоро совсем разучусь писать, — злился Виктор. — Завтра же поеду к Тарасову — и все, точка! Уйду в дивизионную газету, почтальоном не буду!» Потом остывал. «Ну хорошо, — рассуждал он, — я уйду, так назначат на мое место Грачева или Бобрышева. Связной на КП нужен, а им не легко будет расстаться с армией даже на короткий срок. Надо искать иной выход. Он есть! В десяти километрах от Свободы стоят летчики, в тридцати — танкисты. В путь!»
Над проселочной дорогой клубилась пыль. В небе плавали коршуны. Свистел ветер. Играло зеленое море хлебов. Гайдуков любил прокатиться с ветерком. Как быстро ни вел бы шофер машину, майор всегда торопил:
— Давай, голубчик, наверстывай. Опоздаем. Уже график нарушен.
Шофер Ковинько привык к этим словам. Он кивал в знак согласия, но скорость не увеличивал.
Вечером, возвратившись из части в корпункт, Гайдуков обычно садился за шахматы.
— Сыграем, но только одну… чтоб отдышаться.
— Фору принимаете?
— Ничего не поделаешь, давай, — соглашался майор. Он обдумывал каждый ход, старался, но все равно проигрывал. — Ладно… Уж в следующий раз… — И, махнув рукой, шел в соседнюю комнату, принимался за статью.