Экспансия (Авраменко) - страница 3

И кивнул в сторону едва различимых и вблизи огромных корпусов…

…Ждать, как ни странно, оказалось недолго. Как потом выяснилось, Старший Жрец увидев вошедшие в гавань неизвестные корабли сам лично поспешил на помощь тем, кто оставался охранять бухту от высадки десанта осенённых Триединым во главе храмовой дружины, в которой уже оставалась едва две трети воинов. Мальчишка гонец попался навстречу спешащим на помощь бойцам и, запыхавшись, передал слова неизвестного. Жрец словно споткнулся, потом переспросил:

— Он сказал, из Славгорода?

Не веря услышанному, но мальчишка повторил именно это название…

…- Значит, вас две тысячи?

— Воинов две тысячи. Остальные — наряд корабельный. Ещё столько же. Сам видишь, корабли у нас не маленькие.

Неизвестный воин показал рукой назад. Жрец перевёл взгляд на громадные лодьи, крашенные в чёрный цвет, чтобы было незаметнее, вздохнул:

— А их — тридцать тысяч. Не будет толку, коли вы головы сложите вместе с нами зря.

— Уверен, жрец?

…Не было привычного Радомиру почтения во взгляде воина, не было и особого уважения. Просто обычное поведение младшего по возрасту перед старшим, но не как перед служителем Святовида. И почему — к сожалению знал старший храмовый жрец… Знал…

— Всё равно вина наша перед Славградом безмерна. Да и перед всем племенем Славянским тоже… Не примем мы помощи в ратном деле. Но коли можете — спасите детей и женщин, что в граде собрались. Примите на палубы. А мы уж постараемся смертью своей грехи тяжкие искупить. Перед народом нашим, перед Землёй Родимой…

Изменилось нечто на лице воина. Поднялся он с бревна, на котором сидел. Склонил впервые с уважением голову, с которой шелом снял.

— Коли так решил, жрец — да будет с тобой благословение наших Богов: Перуна-Воителя, и сына его, Маниту-Сеятеля. Веди людей сюда. Всех заберём. Никого не оставим…

…- Шевелитесь! Давайте скорей!

Но никого подгонять не было нужды — все и так спешили, как могли. Ночное время летом короткое, и увидят воины Проклятого Истинными, что уходит из цепких лап добыча — пойдут на штурм не раздумывая. И тогда…

— Чего застыла, жёнка? Кого ждёшь? Давай, на борт! Бросай всё. Сами иди, и дитя своё забери, бестолковая!

Стоящая у широкой сходни молодая женщина в богатой одежде вдруг бросилась навстречу спешащему к ней дружиннику из арконских, упала к нему на грудь, заплакала, а тот ласково гладил её по голове, ребёнка лет трёх-четырёх, которого та держала на руках, и славгородский ратник притих. Навеки ведь прощаются. Никогда больше не встретятся. Если в Ирии только…

…- Паруса — вздеть!