...А у нее никаких талантов. И совершенно неясно, где искать свое счастье. Для каждого счастье – свое, в этом Майя уже разобралась. Для одного, например, иметь редкостный голос сущая ерунда; для другого никакого решительно отношения к счастью не имеет собственный автомобиль, ради которого третий готов заложить душу... Чтобы искать, где лежит твое счастье, надо хотя бы знать, какое оно для тебя, для тебя одной.
Вот еще одно, рядом, совсем неожиданное, великое: дочка пришла навестить!..
Ничего, что паралич, ничего, что в сорок семь лет жизнь кончена, – какая она теперь, без правой руки, художница (всего лишь позавчера Тамара Георгиевна была художница, иллюстрировала книги)? Даже если поднимется в конце концов с постели и обретет дар речи?.. Сейчас, кажется, никакого значения это для нее не имело, а главное было то, что дочка пришла! Сидит рядом, что-то ненужное говорит: «В издательство я звонила, они там все так расстроились... Обещали к тебе прийти... В нашем овощном одни яблоки, за соками я на Ленинский проспект ездила... У Ирки сегодня ночевала, вчера прямо с работы поехала к ней...»
Наверно, обсуждала с Иркой, как пройти через беду с наименьшими для себя потерями, почему-то подумала Майя. То, что, может, Гале невмоготу одной дома, в мыслях не допустила: решительно не могла она эту Галю терпеть!.. Ее круглые глупые намазанные глаза. И сегодня не забыла намазать. И нацепить золотую цепочку со знаком зодиака поверх шелковистой водолазки. Все на ней фирменное. Это Алевтина Васильевна, из другого поколения, не разберется (потому в сторону Гали и не глядит) – фирма «Ли», «Левис» или какой-нибудь, наоборот, «Салют», или как его там.
Всегда Майю удивляет – как это люди умеют одеваться в такие вещи, которых нигде не продают?..
В прошлый раз на Гале тоже было что-то сногсшибательное, вспомнила Майя, но в прошлый раз оно как бы не имело никакой цены, обесценилось перед лицом катастрофы. Только и видно было – растрепанные волосы, растерянные глаза, бессознательные движения. К сегодняшнему дню оправилась, вещи стали опять видны. Интересно, помнит ли она, что тогда говорила? Не стыдно потом стало?
Не стыдно:
– Отпуск мне на две недели дают за свой счет, так что летом...
Варвара Фоминична заворочалась на кровати, сетка под ней разве что не человеческим голосом вознегодовала: две недели! за свой счет!..
Майя посмотрела на нее, взывая к справедливости: какая разница – две недели, месяц?.. Очередной или за свой счет?
Этот вопрос в палате обсуждался: сколько в лучшем случае (при таком поражении) требуется времени, чтобы выходить больную? Квалифицированную консультацию давала нянечка тетя Вера (Тамара Георгиевна, сморенная снотворным, спала) и оптимизма на этот счет не высказала.