Я видела фотографию в газете, где вы изображены рядом с вашей кузиной виконтессой Темплин; я вырезала ее и положила в свою коллекцию вырезок. Я молюсь за вас по воскресеньям, чтобы вы избежали гордыни и тщеславия».
Катарина дважды перечитала это бесхитростное послание, положила его на стол и в задумчивости стала смотреть из окна своей спальни на синие воды Средиземного моря. Странный комок подкатил к ее горлу; ей вдруг страстно захотелось оказаться в Сент Мэри Мид. Такой скучный, такой однообразный — и все же родной дом. Катарина готова была опустить голову на руки и разрыдаться от тоски по прежней жизни, но вошедшая в этот момент Ленокс помешала ей.
— Привет, Катарина! — начала она. — Послушайте… что случилось?
— Ничего, — быстро произнесла Катарина, схватив письмо мисс Вайнер и сунув его в сумочку.
— У вас было такое странное лицо… Да, я хотела сказать, — надеюсь, вы не будете возражать, что я позвонила вашему другу — детективу месье Пуаро, и от вашего имени пригласила его пообедать с нами в Ницце; от вашего имени потому, что он вряд ли согласился бы, пригласи его я.
— Значит, вы хотите его видеть? — спросила Катарина.
— Да. Я привязалась к нему за последнее время, — призналась Ленокс. — Я никогда прежде не встречала человека с такими зелеными, как у кошки, глазами.
— Хорошо, — равнодушно отозвалась Катарина. За последние дни она очень устала. Арест Дерека Кеттеринга стал главным событием дня, и при каждом удобном случае все разговоры сводились к убийству в «Голубом поезде».
— Я уже заказала автомобиль, — продолжала Ленокс, — что-то наврала маме, но, к сожалению, уже не помню, что именно. Впрочем, это не имеет значения, так как мама сама никогда ничего не помнит. Если бы она узнала, куда мы собираемся, она бы непременно увязалась за нами и измучила бы месье Пуаро.
Вскоре обе девушки приехали в «Негреско», где Пуаро их уже ждал.
Он был настолько галантен, рассыпал столько комплиментов, что они не могли удержаться от смеха. Вскоре, однако, смех постепенно умолк, и беседа увяла. Катарина погрузилась в размышления, Пуаро тоже думал о чем-то своем. Молчание изредка прерывалось только отдельными репликами Ленокс. Когда они приступили к кофе, она внезапно атаковала Пуаро.
— Как идут дела? Вы понимаете, что я имею в виду?
Пуаро пожал плечами.
— Должным образом, — ответил он.
— А вы что-нибудь предпринимаете?
Он с упреком посмотрел на Ленокс.
— Вы молоды, мадемуазель, но в мире есть три вещи, от которых нельзя требовать спешки — le bon Dieu[63], природа и старики.
— Чепуха! — отрезала Ленокс. — Какой же вы старик?!