— Папа не любит перстней с розами, — испугалась девочка. — Или мадам считает, что мне надо его спросить?
Волнение, от которого у девочки дрожал голос, когда она задавала этот вопрос, заставило старую даму улыбнуться. Она погладила кудри малышки, а потом вложила драгоценность в руку внучки и обеими руками сжали ее пальцы вокруг перстня.
— Нет, можешь никого не спрашивать, сердце мое! Оставь перстень себе, и пусть он принесет тебе счастье!
— Спасибо… А что, я теперь тоже могучая, раз владею этим перстнем? — поинтересовалась девочка. — Я бы хотела быть могущественной, тогда бы мне не пришлось всегда поступать так, как велят братья!
— Ах, petite![1] — Растроганная старая дама заключила внучку в объятия. — Кто любит власть, тот не может любить людей.
Это был последний подарок, полученный Флёр де Параду от любимой бабушки. Всего через несколько дней старая дама тихо ушла из жизни. Семья похоронила ее в том же склепе, где уже покоились ее супруг и одна из дочерей.
Это очень грустное событие не было, однако, неожиданным для взрослых членов семьи, поскольку с тех пор, как несколько лет назад умер ее супруг, Изабель де Параду, носившая по второму мужу фамилию Торнабуони, стала совсем другим человеком. Она не перенесла разлуку со спутником жизни и теперь вновь соединилась с ним в другом, лучшем мире.
Но маленькая девочка была в отчаянии от смерти бабушки. Это событие стало концом ее беззаботного детства.
23 сентября 1548 года
— Поверьте, мадемуазель Флёр, если вы не станете, наконец, вести себя спокойно, то обязательно пропустите время выезда: вы ведь все еще бродите в нижнем белье, а герольды уже собираются трубить в фанфары!
Та особа, к которой были обращены эти упреки, покорно постаралась встать так, чтобы служанка могла наконец зашнуровать изготовленный по последнему крику моды упругий корсет, пронизанный стержнями из рыбьих костей, до предписанных узких размеров. Он придавал грациозной фигуре его хозяйки клиновидную форму, которая сокращала объем и без того осиной талии до такого состояния, что перехватывало дыхание.
Флёр де Параду до этого еще никогда не носила подобной удавки. Протестующим движением плеч она проверила плотность этой отвратительной затяжки, устроенной из тончайших шпилек и тугих опор и прижимавшей грудь вплотную к ребрам. Ощущение было такое, будто это сооружение выжимает весь воздух из легких.
— Ты уверена, что корсет должен сидеть так туго? — спросила она чуть сердито. — Как же мне дышать-то в этой штуке?
— Совершенно уверена! — Жанна, проделавшая путь от кормилицы Флёр и ее няньки до горничной, знала подход к молодой хозяйке. — Вы же слышали рассказ портнихи. Все придворные дамы предпочитают ныне строгую испанскую моду, а вы ведь тоже собираетесь войти в их число… Не так ли? Или, может, я не права?