Саймон лишь пристально смотреть на имя, написанное аккуратным почерком отца. Письмо было написано в такой холодной манере, будто это была всего лишь очередная плата по счёту. В нём не было никаких деталей этой постыдной сделки. Не было даже намёка на то, что отец хоть как-то заботился о ребёнке, который никогда не смог бы носить его имя. И он ни разу не упомянул имя матери ребенка.
Хуже всего, отец сделал пометку о том, что теперь, когда деньги уплачены, дело закрыто. У него совершенно не было никакого желания ещё хотя бы раз вернуться к мысли о ребёнке или его матери.
— Биллингем, эта бухгалтерская книга начата в год твоего рождения, чуть больше тридцати лет назад.
Саймон заставил себя сконцентрироваться на словах друга и посмотрел на него.
— И? Что из этого?
Рис неловко помялся.
— Ну, принимая во внимание бесстрастность, с которой твой отец планировал детали этого дела, полагаю, что, возможно, это был не первый случай, когда он делал такую выплату. И…
Саймон тяжело опустился на ближайший стул.
— И так как он прожил ещё тридцать лет, вероятно, эта выплата была не последняя. Ты считаешь, что есть и другие дети? Другие бастарды?
Потянувшись, Рис рассеянно коснулся его плеча, пытаясь хоть как-то подержать Саймона.
— Я думаю, это вполне возможно.
Саймон снова посмотрел на имя, выведенное на бумаге.
Генри Айвз.
Оставленный на произвол судьбы брат, который жил бог знает какой жизнью. Он мог быть торговцем, приходским священником, или обычным бандитом.
А, может, он уже умер.
Сердце Саймона болезненно сжалось при одной этой мысли. У него закружилась голова, когда он вдруг осознал вероятность того, что возможно где-то у него есть ещё братья и сёстры. Есть дети, которых его отец наплодил, а затем бросил, откупившись деньгами, которые якобы должны были восполнить всё то, в чём они нуждались.
— Если она знала… — задумчиво произнес он скорее себе, чем Рису. — Неудивительно, что она ненавидела его.
Рис поднял голову.
— Что ты сказал?
— Пустяки. Не обращай внимания, — сказал Саймон, поднимаясь на ноги, и махнул рукой в сторону двери, добавив: — Я хотел бы побыть один.
Кивнув, Рис стал отступать назад.
— Понимаю.
Когда Уэверли ушел, Саймон огляделся вокруг. Его затошнило от осознания, что он находится в комнате, некогда принадлежавшей отцу. Саймону хотелось заорать. Хотелось как следует встряхнуть отца. Но больше всего ему хотелось выпить.
А ещё он хотел стереть из памяти всё то, что узнал за сегодняшний день. Любым известным ему способом.
* * *
— Посмотри на её походку, — прошептала Лилиан, подтолкнув Габби локтем и наблюдая за матерью Саймона со своего места. — Нет сомнений в том, что она чем-то расстроена.