А вот это уже слишком! Это была откровенная наглость, и Голованов позволил себе рассердиться.
— Послушайте, по какому праву? Что вы себе позволяете?! Кто вы такие? — снова дернулся он.
Но старик его даже не слушал. Он извлек блокнот из бокового кармана, полистал и, открыв на последней странице, принялся вслух читать:
— Корабль дал течь — несовместимая с жизнью рана. Мачты сбиты, проигран бой. Оглашенные, выйти из храма! Истинные в вере, за мной! — Он хмыкнул. — Что это за бред, а? — и отшвырнул блокнот в сторону.
Затем достал оттуда же два телефона и, наконец, к ужасу Голованова вытащил из внутреннего кармана флейту.
— Не сломайте! — хотел было крикнуть Голованов, но голос его сорвался на хрип.
— А дунуть-то в нее разрешаешь? — прищурился старик, словно для него и впрямь требовалось разрешение, и демонстративно нацелился ему в лицо.
Голованов невольно зажмурился. «Откуда? Откуда они знают?! — билось в его голове. — Неужели Кощей? Но зачем? Что за игру он затеял?» Ответа не было, а старик тем временем принялся осторожно откручивать мундштук.
— Смотри! — обернулся он к Генриху, демонстрируя крохотную оперенную иглу. — У тебя остались какие-нибудь сомнения?
— Какие уж тут сомнения, — насупился Генрих. — Это что же значит, дружок? — зловеще склонился он. — Ты решил поиграть с нами в индейцев?
Голованов молчал. Теперь любые слова были не в его пользу.
— Нет, он собирается поиграть в глухонемого, — ухмыльнулся первый старик и спросил: — Сколько у нас времени, Ганс?
— Около получаса до следующей электрички.
— Успеем! — И, обернувшись к пленнику, произнес: — Сейчас я полистаю твои телефонные книжки, а ты тем временем назовешь мне имя хозяина. В противном случае… — он покрутил перед самым его носом иглу.
— Но я не знаю! Не знаю имени! Только кличку! — впервые по-настоящему испугался Голованов. — Кощей!
— Ага, — отыскал старик, — это где заглавная «К», а других номеров нет?
— Да.
— И за что же он получил такую страшную кличку?
— Не знаю! Он очень старый.
— Ты видел его лично?
— Да.
— У него над правым глазом…
— Родинка.
— А на подбородке…
— Шрам.
— А живет?
— Напротив «Детского мира». Точнее, не знаю, не помню. Я не запомнил адреса.
— Отлично! А теперь закрой глазки, солдат.
— Что это? Зачем?! Вы не имеете права! — дернулся Голованов из последних сил. — Я же на службе! Я выполнял приказ! Он сказал, вы — списанный материал! Он сказал…
— Он ошибался.
И прежде чем пленник успел увернуться, Алик нанес ему смертельный укол.
— Зачем ты так, Алик? — устало произнес Ганс, поднимаясь на ноги. — Я думал, ты и вправду решил лишь попугать.