Они стоят, сбившись в кучку, и с надеждой смотрят на капитана. Герджеу в раздумье скребет щеку и наконец решительно подходит к Дрозду:
— Виталий Дмитриевич, пропадет человек. Ведь они его замучают. Надо бы взять, свой парень…
Капитан смотрит на Герджеу и, кажется, колеблется, но потом говорит резко:
— Не могу! Такие вопросы решает консул. Вахтенный, на судно никого не пускать!
— Есть никого не пускать! — нехотя отвечает вахтенный.
Дрозд уходит в каюту.
— Капитан! — отчаянно кричит стоящий на коленях немец.
Но Виталий Дмитриевич не оборачивается.
Человек поднимается с колен, безнадежно машет рукой и плетется вдоль набережной.
— Шел бы ты к консулу, браток, — вздыхает кто-то из матросов…
Спустя два месяца «Тифлис» снова зашел в Гамбург.
Микешин и Герджеу сидели в портовой кантине[11] у фрау Эльзы и пили искусственный лимонад. Эльза, маленькая, хорошенькая немка, выглядела плохо: похудела, побледнела, глаза ввалились. Ее Карла арестовали и отправили в «КЦ». За что — ей так и не удалось узнать.
В пивной пусто. Занят один столик. За ним обедают несколько рабочих, они разговаривают вполголоса.
Дверь открывается, в кантину входит мужчина. На нем отлично сшитый серый костюм, в петличке свастика. Он быстро оглядывает комнату, находит портрет фюрера, вытягивает руку и кричит резким голосом:
— Хайль Гитлер!
Рабочие и Эльза нехотя поднимают руки и устало отвечают:
— Хайль.
Немец разваливается на стуле:
— Пива! Да поживее!
Пока Эльза наливает кружку, он осматривает посетителей. Микешин встречается с ним взглядом. Где-то Игорь видел эти тусклые глаза… И лицо знакомо. Где же он видел этого человека? Игорь напрягает память, и вдруг оживает тягостная картина: пасмурный день, дождь, человек, стоящий на коленях на мокром асфальте, жалкое лицо, и слезы, бегущие по щекам…
Он! Теперь не может быть сомнения. Он!
Микешин схватывает руку Герджеу и крепко сжимает ее:
— Смотри, Николай Афанасьевич. Узнаешь?
Боцман, обернувшись, взглядывает на человека в сером костюме и шепчет:
— Негодяй!..
1
В один из ясных июньских дней 1941 года «Тифлис» снялся из Ленинграда на Штеттин. Гитлер уже два с лишним года воевал с англичанами. Регулярные рейсы на Лондон прекратились. Все выходы из Балтийского моря были заминированы.
Из пассажирского судна «Тифлис» превратился в обычный «грузовик». Половину команды за ненадобностью списали на другие суда. Перешел на берег ресторатор со своими официантками. Боцмана Герджеу перевели преподавателем в школу юнг. «Тифлис» опустел; остался минимальный штат команды.
На бортах и люках теплохода нарисовали огромные красные флаги на белом поле — опознавательные знаки для воюющих сторон. Ночью все иллюминаторы и окна закрывались щитами, ходовые огни предпочитали выключать, — моряки считали, что так плавать спокойнее. Судно шло в темноте, невидимое и мрачное, как призрак. Настроение было тревожное. Советский Союз не участвовал в войне, но попытки торпедирования наших судов подводными лодками неизвестной национальности случались.