Ю замер.
Генерал, казалось, нисколько не удивился. Он не закричал и даже не двинулся с места. Прошло еще несколько секунд.
— Не можешь ли ты сказать, — произнес генерал удивленным голосом, — существую я или не существую?
Этот генерал был большой любитель философии. Это был тот самый полководец, который во время последней опиумной войны, получив приказание укрепиться на острове Хайнань, не сдвинулся с места и на удивленный запрос главнокомандующего ответил досадливо и недоуменно: «Если я укреплюсь на острове, куда же я буду отступать?»
Ю молча сделал шаг к двери. «Надо открыть задвижку, — думал он. — Если я этого не сделаю, Фу меня убьет».
Тут помог сам генерал. Он снял очки.
— Тебя послал Лежащий дракон?[29] — спросил он.
— Я… — глухо пробормотал Ю, — я… предок…
— Я так и знал, — ответил генерал и вздохнул. Потом он встал и отвесил Ю низкий поклон.
— Почтительно приветствую великого старца! — сказал он. — Прошу указать, не следует ли мне сегодня же скрыться в городе заморских дьяволов?
Ю не выдержал, отодвинул засов на двери и бурно устремился к выходу. Он перевел дух только во дворе ямыня.
Темная фигура выдвинулась из-за ограды и ухватила мальчика за плечо:
— Он спит?
— Он… он читает книгу..
— А! Старый дурак!.. Идите, не бойтесь! Караул снят. Дверь открыта.
Несколько человек вошли в дом; через пятнадцать минут они вышли оттуда, таща на спине тот самый мешок, в котором раньше путешествовал Ю. Только теперь этот мешок выглядел гораздо полнее.
Кто-то сказал во мраке:
— Этот сумасшедший просил, чтоб ему позволили взять с собой «Историю трех царств»! Слышал?
— Сумасшедший он или нет, — отвечал другой, — а недавно в Хунани он приказал отрубить головы трем тысячам человек, а тела бросить в реку. Живей, живей!
Улицы Шанхая гудели. Во всех переулках, запертых на ночь цепями, шли какие-то приготовления. Возле самого берега Хуанпу Ю увидел приколотый кинжалом к столбу кусок красного шелка. При свете фонаря Ю разобрал на ручке из змеиной кожи знаки: «Фу Мин Фан Цин».
Эти знаки знал весь Китай. Они означали: «Да здравствуют Мины! Долой Цинов!» Это был призыв свергнуть ненавистную маньчжурскую династию. На шелке было написано воззвание «Общества Неба и Земли». Теперь Ю понял, почему Фу рассвирепел, когда патер Салливен унес из его лавки точно такой же кинжал.
В середине ночи послышалась беспорядочная стрельба у Северных ворот. Старинная пушка пронзительно выпалила и смолкла. Затем захлопали выстрелы в самом городе и зазвенели в переулках разбиваемые молотами заградительные цепи. Крик разнесся по всему городу.