— Чтоб вы опять не заболели. Немножко сна вам не повредит, но если долго не смотреть на дорогу, тошнота может вернуться.
— Ох. — Уиннифред потерла живот, словно проверяя теорию Гидеона, и снова огляделась, когда они сбавили ход перед таверной. — Мы останавливаемся. Будем менять лошадей?
— Нет. Мы останавливаемся на ночь.
— На ночь? — Она прищурилась на солнце. — Но ведь до ночи еще далеко. Что-то случилось?
— Ничего такого, чего нельзя было бы поправить неторопливой трапезой и хорошим ночным отдыхом.
— Но еще же рано. Почему?.. — Она повернулась к нему и нахмурилась. — Со мной не надо нянчиться, Гидеон.
Напротив, он еще никогда в жизни не встречал женщины, которая больше нуждалась бы в том, чтобы с ней нянчились, чтобы о ней заботились, чтобы ее баловали. Но сомневался, что она оценит такое мнение.
— Может, вам и не требуется отдых, зато мне требуется. — Он постучал пальцем по ноге. — Продолжительные периоды бездеятельности вызывают неприятную одеревенелость.
Это была чистейшая и, на его взгляд, вполне оправданная выдумка. К тому же замечательно эффективная.
— О!.. — В мгновение ока выражение ее лица из упрямого сделалось извиняющимся. — Да, конечно. Прошу прощения. Почему вы мне раньше не сказали?
— Раньше она меня не беспокоила. — Как и сейчас, добавил он про себя.
— Но в будущем… — настаивала Уиннифред.
— Я непременно выражу свое недовольство, когда возникнет такая необходимость, — пообещал он и в этот раз был честен. Он намеревался говорить это всякий раз, когда она побледнеет или будет выглядеть усталой.
Свое недовольство он намеревался выражать довольно часто.
Несколько часов перед обедом Уиннифред искала, чем бы занять свои мысли и не дать себе уснуть. Она могла бы заснуть. Если б легла на кровать и закрыла глаза, то уже через минуту спала бы мертвым сном. Но поскольку нет ничего хуже, чем, выспавшись днем, лежать ночью без сна, она предпочитала читать, докучать Лилли и мерить шагами комнату, пока наконец не пришло время спускаться вниз к обеду.
Таверна была заведением современным, без отдельной столовой. Заняв место за столом с Лилли и Гидеоном, Уиннифред огляделась. Постояльцев было человек пятнадцать, разместившихся группками по двое-трое. Тихий смех сопровождался потрескиванием огня в камине, две официантки в платьях с низкими вырезами ловко лавировали среди столиков и гостей. В воздухе пахло горящим деревом и жарящимся в кухне мясом.
Она облегченно выдохнула, когда ее рот наполнился слюной, а желудок подвело от голода, а не от тошноты.
— Умираю с голоду.