Что-то страшное… что именно, Людочка не знала, но в том, что это страшное, не могло быть сомнений, случилось с их собакой Тайной. Утром Людочка вышла во двор, белый, мягкий, как пуховое одеяло, подставила личико снежинкам и закричала от ужаса. У калитки лежала Тайна. Крик не напугал собаку, и от этого стало ещё страшнее. Снег вокруг Тайны был окровавлен, а из страшного отверстия в боку сочилось красное тепло.
Людочка заплакала. Отец, а следом мать выбежали из дома.
«Тайна, Тайна», — показывала Людочка, вздрагивая от плача, на затихшую Тайну.
Отец процедил сквозь зубы ругательное слово и «подстрелили на охоте» и тут же подхватил дочь на руки, хотел унести в дом, но девочка отчаянно колотила в воздухе ногами. Она не хотела, чтобы её уносили от Тайны.
Юра поставил дочь и унёс Тайну за сарай, подальше от глаз Людочки.
Но она по-прежнему не могла оторвать взгляда от кровавого пятна, нелепого, как пролитые красные чернила на нарядном белом листе, где должны были появиться стихи или письмо, и всхлипывала: «Тайна».
— Моська! Кто Моську обидел? — выбежал на суету во дворе Валерик и тут же сам всё понял.
«Тайна?» — вопросительно посмотрел на мать. В голосе мальчика дрожали слёзы.
Нина кивнула, опустила взгляд.
Спрятал глаза и Валерик, чтобы не видно было подступивших слёз, но солёные ручейки бежали уже по щекам.
— Пойдем, Моська, поиграем, — увлек сестру обратно в дом.
Играть Людочка не хотела. Ни полосатый мяч, ни резиновый заяц с отгрызанным (Тайной!) ухом теперь не радовали её.
А утром, проснувшись, Люда увидела у кровати большую коробку, торжественно и празднично перевязанную голубой лентой. Вечером её не было. Девочка зевнула, потянулась, чтобы разогнать обступавшие её (в эту ночь тревожные) сны. Снились снег и красное, истошный лай и старуха. Она наклонилась над кроваткой, и вдруг у неё в руке оказалась голубая лента Людочки, та самая, которая становилась на её темных и мягких кудрашках похожим на цветок или бабочку бантом. И девочка просила: «Отдай мою ленточку», а старуха притворялась, что не слышит. И снился охотник с ружьем. И лес, и снова лай…
Но коробка не снилась. Коробка была настоящей. «Значит, она не украла ленточку!» вспомнила Людочка старуху из сна и обрадовалась, что та ненастоящая.
Руки сами потянулись к голубой ленточке. На секунду остановились: «Можно ли открыть?» Людочка осторожно, как вор, огляделась по сторонам и наткнулась на взгляд матери. Он молча говорил: «открывай». Мама улыбалась. Дверь тяжело заскрипела, и с мороза вошёл отец. Он тоже был причастен к тайне в большой картонной коробке. Глаза его смеялись и обещали что-то доброе. И оно было в коробке. Людочка сильнее потянула за кончик ленточки, и бант осел на пол голубой змейкой.