В последний раз на научно-практической конференции Нариман был лет пять назад. «Выездным» в институте числился только Идрисов. «Этот – специалист по всем периодам…» – почему-то разозлившись, подумал он и покрутил шеей, пересчитывая про себя поездки Идрисова. Вновь кольнула мысль, что Идрисов «уступил» ему Рим только из-за выборов, дата которых все время переносилась. Временами, правда, уклончиво сообщалось, что «возможно, уже скоро» или «уже точно, после праздников». Нариман гнал прочь возникающую иногда мысль о том, что его вообще могут куда-нибудь выбрать. Кандидатура его последние восемь лет постоянно выдвигалась на разные должности, но кроме заработанного собственным горбом звания профессора больше ничего и не предвиделось. «У меня нет денег, – мысленно успокаивал он себя, пожимая руку и поздравляя в очередной раз «честно победившего», – есть только голова, способная думать». И теперь, уже больше года заменяя получившего повышение и ушедшего из института Карадаглы, не сомневался в том, что и должность заведующего кафедры ждет того, кто предложит побольше и в твердой валюте. Но даже зная все это и не будучи уверенным в том, что выборы действительно состоятся, на эту поездку в Рим решиться было трудно.
Он вздохнул, отложил в сторону программу конференции, на которую вот уже несколько минут смотрел невидящими глазами. Подошел к чемодану, рассеянно перебрал одежду. Лег на соседнюю кровать и начал изучать потолок. «Неплохо бы его побелить», – устало подумалось, глядя на темные разводы. Попытался взбодрить себя и повторил несколько раз вслух:
– Ты в Риме, Нариман! В Риме!
«Действительно, что это я, – пожурил он себя затем шепотом, – приехал в Рим, чтобы лежать в гостинице?» Он сел, удивившись тому, что разговаривает сам с собой. Затем встал, надел драповое черное пальто и вышел из номера.
Моросил дождь. В голове возникли прочитанные в самолете строчки из путеводителя: «Stazione Termini… this area is rife with pickpockets and gangs of thieving children» [4] . Подумав о том, что все же лучше, что Салима осталась с детьми, мысленно опять вернулся в институт. В голове молнией пронесся срывающийся от волнения голос секретарши, звонившей с кафедры к нему домой:
– Нариман муаллим! [5] Кто мог это сделать?! Зачем?!
От имени администрации института кто-то позвонил в кассу аэропорта и снял бронь на билеты в Рим. В институте об этом узнали лишь через неделю, когда собрались выкупать билеты.
– Что делать? – почти плакала в телефонную трубку секретарь.
– А ничего, – ответил Нариман, – нет билетов – нет проблем. Значит, не еду.