— Где находилась могила? — спросил он у полицейского.
— На улице Ганц.
— Где это, в каком районе?
— В Буде, возле завода электрооборудования «Ганц».
Взгляд Миклоша перебегал с документа на лицо полицейского. Видно было, что в нем проснулся ученый, и он уже проводит исследование в свойственной ему обстоятельной, научно аргументированной манере.
— Каким образом можно вырыть могилу на асфальтированной улице?
— Напротив табачной лавки вдоль края тротуара проходит газон, — пояснил полицейский. — Там под акацией вырыли могилу и временно захоронили вашего сына.
Очки Миклоша сверкнули в знак того, что он не находит логического сбоя. Когда удавалось пролить свет на какое-либо дотоле неясное обстоятельство, этому они радовались оба: сам Миклош и его очки. Его заветная страсть — сбор фактов. Касается это юных лет Данте, пребывания Петрарки в Авиньоне или исчезновения нашего сына, — ему почти все равно.
— Каким образом мой сын мог попасть в Буду? — допытывался он у полицейского.
— Этого я не знаю.
— Разве мосты не были перекрыты?
— Только Цепной мост, — сказал полицейский.
— Пойдем, Миклошка, — негромко окликнула его я. — Это не наш сын.
— Сейчас иду, Шари, — послушно отозвался он. Однако подошел не ко мне, а к носилкам. Очки его поблескивали так, словно за стеклами вспыхивали крохотные карманные фонарики. Я точно знала, что происходит сейчас в его мозгу. Факты оживают, выстраиваются в определенную систему. И факты эти сильнее меня.
Миклош бросил на меня робкий взгляд.
— Ты обратила внимание на ткань? — нерешительно проговорил он. — Костюм в точности как у нашего Денеша.
— Значит, вы его опознали? — тотчас оживился полицейский.
Судя по всему, он немало времени проводил на свежем воздухе. Солнце покрыло загаром его лицо, подчеркнув голубизну глаз. Я понимала, что полицейский в этом не виноват, и все же ненавидела его. Ненавидела за его внешний вид и за все остальное.
— Объясните мне, пожалуйста, — заговорила я, стараясь, чтобы голос мой не дрожал от волнения. — Чего вы от нас хотите?
— Я? — изумился он. — Ничего не хочу.
— Должно быть, вам никогда не приходилось покупать гражданскую одежду. Но, вероятно, вы хотя бы понаслышке знаете, что такое ширпотреб. Выпустили ту или иную новую ткань, и на фабриках шьют из нее тысячи и тысячи одинаковых костюмов… Я, например, всю одежду для семьи покупаю в универмаге. И этот костюм тоже массового пошива, цена его восемьсот семьдесят форинтов. Так что даже если он пошит из точно такой же ткани, это еще ни о чем не говорит.
— И все же это в какой-то мере подтверждает…