– Друг, помоги!
Прижимая рукой выскальзывающее из-под дубленки оружие, я направился в сторону багажника запершего выезд автомобиля, но тут открылась его задняя дверца, и прежде чем я успел, уже сообразив, что именно происходит, оказать должное сопротивление, оказался в тисках втаскивающих меня в салон рук, а после запястья мои больно сдавили узенькие скользкие наручники, на рот легла липкая лента, и «олдсмобиль» уверенно, без пробуксовки тронулся с места.
Позевывая, к шлагбауму на выезде направился сторож, одетый в валенки и драную доху, – электропривод шлагбаума то и дело ломался, и бело-красную толстенную трубу приходилось поднимать вручную.
Я затравленно понимал, что меня увозят на гибель.
«За что, суки?!»
Человек, сидевший рядом с шофером, не торопясь обернулся в мою сторону.
Это был Тофик. И взгляд его – брезгливо-ледяной, ненавидящий – не предвещал ничего благоприятного.
Ранним утром, сдав адъютанту генерала рапорт с просьбой о своем увольнении по выслуге лет и «собачий» номерной жетон на цепочке, Одинцов сел в свою старую, полусгнившую «волгу» и, с трудом включив передачу, покатил домой.
Двигатель работал неровно, задыхаясь; урчала выкрошенными шестернями коробка передач, гудел угрожающе задний мост и податливо проваливались стучащие на каждой выбоине амортизаторы.
«Тоже… отслужила тачанка», – думал полковник, мечтая хотя бы за гроши избавиться от этого разваливающегося агрегата, но понимая, что, разбери колымагу и на запчасти, в ней не найти ни одной жизнеспособной детали. Никуда не годятся даже стекла – исцарапанные, потресканные… Утиль!
Входя в подъезд, Одинцов невольно подобрался. Если нападение произойдет сейчас, он готов к нему. Под ушанкой, защищая темя, был пристроен резиновый пупсик-амортизатор, пуленепробиваемый жилет не стеснял движений, а бесшумная «стрелка» в рукаве пальто была готова к действию.
Надеялся Одинцов, впрочем, не на пупсик и не на жилет, легко прошиваемый выстрелом из того же «ТТ», а на испытанное спецоружие, которым неплохо владел.
Лифт потянулся вверх.
Затем створки раскрылись.
Он шагнул на лестничную площадку.
«Вот оно…»
Из двери, ведшей на лестничный марш, выскочил здоровенный бугай, одетый в просторную, не стесняющую движений куртку.
В прыжке поправляя одной рукой напяленную на голову маску с прорезями для глаз, другую он занес для удара толстым арматурным штырем.
Два раза еле слышно хлопнула «стрелка».
Штырь скользнул по ушанке, не причинив Одинцову никакого вреда, но массивное тело уже мертвого противника, обладавшее значительной инерцией, сбило его на пол.