Ты едешь в маршрутке, после очередного рабочего дня. За окном — осенний, по-ночному осенний вечер. Бесцельно и бессмысленно глядишь в окно: машины, лужи, магазины. Пробка, снова машины, лужи.
Особо ни о чем не думаешь, мысли текут вяло и вязко. И дело даже не в усталости. Ты знаешь свой распорядок на ближайшие несколько часов, вплоть до самого сна.
Приедешь, поешь. Нехотя, испытывая легкую тошноту, без аппетита втолкнешь в себя ненавистные куски невкусной пищи.
Но что же потом? Ведь до сна еще часов пять, а может даже и семь, ведь про бессонницу нельзя забывать. Что же тебе делать эти свободные, а, следовательно, страшные несколько часов досуга?
Славя всех богов и прочие силы, знаешь: как раз именно для этого у тебя есть громадная плазма, гиперскоростной интернет, мощный компьютер, игровая приставка, у тебя имеется новенький, с иголочки, смартфон. Все эти технологические благости сулят тебе шикарный, ненапрягающий вечер, с приятным погружением в незамысловатые видео, смешные картинки, пустопорожнюю болтовню с людьми, с которыми болтать-то и не хочется. Хотя это уже давно не болтовня, а просто переписка. Даже не переписка, а тыкание пальцами по клавишам. Даже не по клавишам, а по экрану…
Ты помнишь, как тебя волновали Пинк Флойд, помнишь о своем восхищении Мунком, помнишь о размышлениях про труды Витгенштейна, не помнишь разницу между ним и Вейнингером, припоминаешь подзатянутость Тарковского и проч. проч. Ты помнишь про писательский зуд, про свое жгучее желание научиться играть на гитаре, саксофоне, стремлении открывать для себя мир, учиться новому, помнишь о желании заняться спортом, помнишь о любви.
Маршрутка резко тормозит. Водитель со вкусом бибикает, тихо выругивается на незнакомом тебе языке; люди, с охами и недовольными вскриками, по инерции, резко подаются вперед.
Черная, переливающаяся в лучах вечерних фонарей, иномарка юрко влезла впереди твоего старого, немного дребезжащего микроавтобуса.
Без особой нужды и причины проверяешь часы: шесть сорок пять. Скорей бы все кончилось. Скорее бы все кончилось уже.
Лица остальных пассажиров каменны и непроницаемы. Все понуро глядят в одну точку. В глубинах твоего иссохшего воображения будто против твоей воли всплывает гадкая ассоциация с глазами коров, ведомых на убой.
Левая часть маршрутки пялится в левые окна, правая — в правые. Сложнее всего тем, кто посередине: им приходится либо сильно косить глаза в какую-то сторону, либо, что еще хуже, смотреть на других людей. Но это непосильно, поэтому все тупо смотрят в пол, на ноги, на сумки, на руки…
