— И вам совсем не страшно без взрослых? — подался вперед писака.
Ну…
Взрослые здесь были. Это я.
Но грязь, огромная дырявая шапка, полностью скрывающая волосы, и широкая рубашка со штанами превращала меня в подростка.
На лице толстяка из газзеты было написано любопытство пополам с брезгливостью. Ну да, ветер снова поменялся, а запах с дальнего угла ямы, куда отвозили мусор и отходы чуть ли не со всего города, мог сшибить с ног. Сильнее пахло разве что в порту.
Я пожала плечами в ответ на вопрос, и сама чуть не скривилась от отвращения. Только мне нельзя, я ж вроде живу здесь. Да и вообще, это была моя идея — притащиться сюда, чтобы создать нужные декорации и не разочаровать ни писаку, ни читателей.
Кто бы еще лет десять назад сказал, что странная идея жены Правящего получит такой отклик у имперских жителей. Они обожали эти серые листочки со сплетнями, новостями и душещипательными сказками. За которые, кстати, отлично платили. Пусть и приходилось отвечать на идиотские вопросы, рассказывая о судьбе сироток. Продумывать речь пришлось все утро, чтобы звучало как можно печальней.
«Сиротки» играли свою роль отлично, правда, пару раз чуть не испортили всё, нервно заржав. Хорошо хоть мозгов хватило превратить смех в кашель, и я, не растерявшись, выдавила из себя пару слезинок на тему того, как трудно обходиться без целителей, за которых мы не можем заплатить.
Писака проникся нашим положением еще больше.
— Но разве не Империя должна заботиться о таких, как вы?
Это он меня спрашивает?
— Да кому мы нужны? Ни роду, ни семьи, ни магии. Империя, конечно, заботится… Но вы видели Дома для приемышей? По-настоящему?
— А что с ними не так? — толстяк подался вперед и хищно раздул ноздри, предвкушая что-то интересное и взялся за свою книжицу с исписанными листочками.
Шан и Пет посмотрели на меня. Я кивнула. И тогда восьмилетние близнецы наперебой начали рассказывать страшные истории. Которые, как раз, и были правдой.
И еще одной причиной, почему мы решились на эту беседу.
Впрочем, деньги нам тоже были нужны.
Я облизалась, предвкушая, как кину Банкабу мешок с монетами. И мы втроем сможем, наконец, убраться из Дунакеша куда-нибудь в центр страны, подальше от собственного прошлого и рыбьей вони.
Вернулась в настоящее и прислушалась. Ободряюще кивнула — все так и было. Сальные взгляды преподавателей, жестокость приемщиков, голод и гнилые овощи, спальни без отопления — руководство предпочитало тратить средства от благодетелей на себя, а не на нормальную пищу и дрова для крохотных печурок. Побои, неверные списки, по которым детей было всегда раза в полтора больше, чем на самом деле. Умершие от плохих условий, а не от эпидемии, как объявляли, воспитанники.
