Парижский треугольник

Ей снова снилось море. Оно заглядывало в комнату через распахнутое настежь окно и по-утреннему светло улыбалось. Девочка блаженно потянулась в мягкой постели и тоже улыбнулась ему в ответ. Она любила эти последние минуты перед подъемом, всегда самые сладкие, которые так хочется растянуть…

Утренний воздух такой нежный, чуть солоноватый на вкус… Тишину можно взять в руку и послушать, как большую морскую раковину, какие она часто находила на побережье. И на душе так мирно и сладко, потому что сейчас войдет мама, поцелует ее, и начнется долгий счастливый день…

– Мадам, мы снижаемся, вы не могли бы пристегнуть ремень?

Ее тряхнуло нервно и жестко, как будто по жилам пропустили электрический заряд.

– Мадам, все в порядке? Может, вам помочь? Хотите воды или вина?

Ее мозг решительно отказывался что-либо понимать. Только что приснившийся сладкий сон все еще казался явью, а салон самолета, лицо стюардессы, искренне встревоженное, и незнакомые люди вокруг – странным сном. Непослушные губы наконец смогли произнести:

– В чем дело?

Стюардесса присела и взяла ее за руку.

– Как вас зовут?

– Мэгги, – машинально ответила она, и по ее щекам неожиданно покатились слезы. Так ее когда-то называла мама.

– Мэгги, успокойтесь, все будет в порядке, я знаю, многие боятся перелетов, но, поверьте, наша авиакомпания…

Но Мэг уже не слышала ее: кресла пассажиров расплывались в пелене слез, сильно заболело где-то в горле и в груди. Она обессиленно откинулась на спинку кресла и попыталась улыбнуться стюардессе, все еще стоявшей перед ней в растерянности.

– Простите, но я не могу пристегнуть ремень, мне нужно срочно выйти. – Не дай бог сейчас разреветься в голос, с ужасом подумала Мэг.

Она заперлась в туалете и с минуту просто стояла, прислонившись к двери, стараясь успокоиться. Торопливо побрызгав на лицо прохладной водой, чтобы смыть слезы, она подняла голову и посмотрела в зеркало. Отражение разжалобило ее еще больше: тушь растеклась, длинные волосы всклочены, цвета глаз не видно – слишком много в них стоит слез. И во всей ее понурой фигурке такая скорбь, что хочется зажмуриться и заплакать еще сильней. Нет, нет, пора взять себя в руки! Она пригладила волосы, умылась и, чувствуя долг перед заботливой стюардессой, поспешила вернуться в кресло.

– Простите меня… Принесите воды, если можно.

Стюардесса убежала, а Мэг снова погрузилась в себя. Что собственно произошло? Отчего она так скисла? Ну не сложилась жизнь с Майклом, но это не смертельно, такое бывает у каждой второй семьи, где нет детей и у супругов большая разница в возрасте. Три года назад, сразу после свадьбы, она потеряла родителей, но это тоже можно пережить, во всяком случае, она пытается. От той прежней, счастливой и безмятежной жизни в Марселе, где прошли первые 12 лет ее жизни, давно остались только воспоминания. И конечно, она скучала по своему морю. Иногда, по ночам, даже до слез. В вашингтонском доме, с его церемонным, чопорным укладом, ей так не хватало французской легкости и изящества, что порой казалось, что там нечем дышать. И вот теперь, впервые за три года семейной жизни, она вырвалась на свободу. Вырвалась правдами и неправдами, чтобы надышаться, пусть даже захлебнуться этим воздухом, лишь бы не видеть строгих готических колонн и лысины Майкла. А начиналось все так славно…