– Она красивая, – сказал Говард, глядя на танцующую прямо перед ним блондинку в узких джинсах и розовой короткой кофточке. – Ух, какие формы! Все при ней!
Дэвид, потягивая уже четвертый за вечер коктейль, без всякого энтузиазма взглянул на предмет разговора и поморщился.
– А ты не заметил, как она смотрит на мужчин? Словно хочет съесть их целиком. Мне не нужна жена, которая будет изменять мне с каждым встречным.
– Я бы на твоем месте, приятель, не был бы столь привередлив, – заметил Говард. – Весьма проблематично найти жену за несколько часов.
– Да, но и бросаться в крайности тоже не стоит. К тому же это ты любишь ярких блондинок, а не я.
– Я люблю всех женщин, у которых грудь больше второго размера, – ухмыльнувшись, ответил Говард.
Они замолчали, глядя на танцующих. По барабанным перепонкам долбила громкая музыка, мигающий свет разноцветных ламп слепил глаза. Дэвид с тоской уставился на часы. До полуночи всего тридцать минут. Если за это время он не найдет женщину, на которой сможет жениться, ему придется подчиниться воле отца.
– И зачем тебе все это? – спросил Говард, перекрикивая музыку. – Не думаю, что папаша заставит тебя жениться на какой-нибудь старой кляче. Ведь ты этого боишься, не так ли?
– Вовсе нет, – покачал головой Дэвид. – Я знаю, кого он прочит мне в жены: одну из дочерей своих деловых партнеров. Если я женюсь на женщине нашего круга, то буду весь как на ладони. О покое можно забыть. И я не смогу встречаться с Эммой.
– Не понимаю почему, – пожал плечами Говард. – Вряд ли твоя жена будет волочиться за тобой повсюду как привязанная.
– А то ты не знаешь, что в этом городе негде спрятаться, – разозлившись, сказал Дэвид и подал знак бармену, чтобы принес очередной коктейль. – Все в курсе, что мы с Эммой любовники. За нами станут следить с удвоенной энергией. Ни одна женщина не потерпит, чтобы ее выставляли на посмешище перед всеми. Вот почему я не смогу встречаться с Эммой и почему не желаю жениться на женщине из высшего общества. И вообще, Говард, мы уже обсуждали это сотню раз.
Дэвид со вздохом отвернулся от танцпола. Осталось двадцать минут. Только двадцать.
Угораздило же меня родиться в семье Гриффитс, подумал он с тоской. Теперь я буду расплачиваться за это всю свою жизнь.
Дэвид Гриффитс, которому недавно исполнилось тридцать два, попал весьма в непростую ситуацию. Его отец, глава крупной компании, владелец нескольких заводов и просто чрезвычайно богатый человек, серьезно заболел и вознамерился во что бы то ни стало женить своего единственного сына в кратчайшие сроки. В противном случае Руперт Гриффитс грозился лишить Дэвида наследства.
