Пузатый глиняный кувшин цвета мокрого песка словно присел на корточки под ярким солнцем на уставленной кактусами стене рядом с единственным лимонным деревом. Ниже над ступенями и вдоль двух уровней патио тянулась в живописном беспорядке череда пустых горшков с различными сомнительными ростками, а на фоне безоблачно-чистого синего неба вырисовывался замысловато закрученный ствол дерева.
Линни счастливо потянулась и обернулась полюбоваться на местность, простиравшуюся до увенчанных золотистыми вершинами гор вдалеке. И хотя теперь она любовалась этим пейзажем каждое утро, он неизменно вызывал у нее бурный, льющийся через край восторг. Она слышала, как Хелен напевала что-то на длинной, вытянутой вдоль всего патио кухне с каменным полом, и догадалась, что сестра чувствует то же самое. Будучи на пятнадцать лет старше Линни, она знала, что приняли они очень смелое решение, но решение принято, и теперь жизнь обеих невозможно представить без того, что произошло.
Полковник томился в своих оглоблях, и, когда девушка крепко ухватилась за поводья, намереваясь вывести его на дорогу, им навстречу вышла Хелен.
— Поменьше хлеба на сегодня, Линни, — напутствовала она сестру. — И скажи Мигелю, что вина у нас хватит на целый год, если только сюда не нагрянут туристы, которые помогут нам прикончить его.
Линни уловила легкий блеск в спокойных серых глазах сестры и, улыбнувшись в ответ, мечтательно спросила:
— А когда, как ты думаешь, они нагрянут? Сейчас февраль. Весна на Майорке.
— Куда спешить. — Хелен окинула неторопливым взглядом живописный беспорядок патио. — Нам еще многое предстоит сделать, и, не забывай, мы не собираемся содержать шикарное местечко. С нас и полдюжины туристов будет довольно.
Линни молча кивнула, соглашаясь, и любовно глянула на обшарпанные, персикового цвета стены с кривобокими красными ставнями под низкой черепичной крышей.
Попрощавшись с Хелен, которая уже нашла себе новую заботу во дворе, она повела ослика через широкие белые ворота к дороге.
С того места, где девушка взобралась на сиденье, ей была видна полоска пляжа, белая и гладкая сквозь ряд сосновых деревьев, отгораживавших дорогу. Море у берега было совсем прозрачным, солнечные блики на поверхности ослепительно сверкали.
Рывок поводьев, и они двинулись с места. Полковник лениво цокал копытами. Невозможно было себе представить нечто более невоенное, чем его лениво покачивающаяся поступь. Когда они впервые увидели ослика, он с важным видом жевал полоску влажной газеты, концы которой свисали на манер усов по краям морды. С тех пор эта кличка и пристала к нему.
