Они пасли стадо, принадлежащее союзу скотоводов, возле Клейрока — тысячу восемьсот кастрированных бычков, окрепших на хороших пастбищах, норовистых, однако поддающихся управе двух ковбоев, даже таких, как Пит Ленг и Лю Шерри, или по кличке Малыш Лю.
В тот день, пройдя по пастбищам расстояние в несколько миль, бычки хорошо насытились сочной травой, так что чувствовали себя удовлетворенно и дремотно, поэтому начали уже ложиться, сначала тяжело плюхаясь на колени, а потом полностью опускаясь на землю, что мало походило на грациозное устройство на ночь мустангов.
— Хлопоты да мясо — вот и все, что можно от них получить, — заявил Малыш Лю, спокойно объезжая стадо на лошади. — А у нас нет даже мяса…
— Прекрати про это и лучше что-нибудь спой, — предложил Пит Ленг. — Все равно эти короткорогие не поддержат твое ораторское искусство. Поэтому давай запевай!
— Пой сам. Я сегодня не расположен к пению.
Ленг тут же затянул на мотив песни «Моя Бонни где-то за океаном»:
Вчера, лежа на траве в прериях,
Я смотрел на звезды в небесах и гадал:
Неужели смогу когда-нибудь
Приблизиться к моей милой?
Вперед, вперед!
Несись, мой конь, вперед, вперед!
Лети вперед!
— Перестань! — взмолился Малыш Лю. — Мне становится не по себе от таких жалостливых причитаний.
— Ты слишком много учился, — отозвался Ленг. — Я не раз говорил тебе об этом. Если у тебя и были какие-то природные данные, то они заглохли от чтения книжек.
Малыш Лю запрокинул голову и запел сочным басом, который лился широким потоком:
Эта старая тетка Джесс, старая упрямая негодница,
Никогда не раскаивается.
Он ни разу не опоздал к обеду,
Но и ни разу не заплатил ни цента.
Но старая тетка Джесс, похожая на всех,
Довела его до погибели,
И вот в расцвете лет он сгинул в горах
В дни памятного сорок девятого года…
Шевельнувшееся в нем чувство досады постепенно улеглось. Он крякнул, переводя дыхание.
— Ничего себе, успокаивающая песенка! — презрительно усмехнулся Пит Ленг. — Давай про что-нибудь другое! Тебе бы выступать в концертном зале, Малыш!
Лю Шерри как ни в чем не бывало затянул другую песню, а может быть, другой куплет из той же:
Был косматый оборванец Джим горлопан,
Он мог реветь сильнее бизона, ей-ей;
Он ревел целыми днями и ночами,
И думаю, продолжает реветь поныне.
Однажды ночью Джим свалился в шахту,
Вопиюще скверно построенную.
И в этой скважине излил криком всю душу
В дни памятного сорок девятого года.
— С меня хватит! — остановил его Пит Ленг. — Ну-ка давай присвистнем на них, сынок!
Ковбои не торопясь объехали где шагом, а где легкой трусцой остановившееся на ночлег стадо, иногда мягко посвистывая, время от времени напевая пару куплетов из какой-нибудь песни. Отъевшиеся, потолстевшие бычки успокаивались под эти знакомые звуки, исходящие от людей, которые охраняли их от опасностей — волков да горных хищников, и спокойно засыпали, словно лежали не под открытым небом, а за надежной стеной, укрывающей их даже от ветра и далеких звезд.