1. Чокнутые с улицы Диких Роз
В северной части огромного континента, похожей на неправильный треугольник, плавающий в синих водах двух океанов; между Мексикой и Канадой, между Миннесотой и Монтаной, где-то на самой окраине Северной Дакоты, в неком городе Морис есть центральная улица Диких Роз.
На этой улице как раз поднялся ветер и закружил в диком, но чрезвычайно красивом танце большие ярко-желтые листья клена, напоминающие лапы какого-то мифического животного.
Погода в этот день стояла чудесная. Огромное добродушное солнце ласково облизывало рыжим шершавым языком крыши домов, дороги и верхушки золотых деревьев.
Чуть позже на горизонте появились белые барашки облаков и неторопливо поплыли по голубому просторному небесному полю к веселому солнцу. Они мягко укрыли его, и вокруг все сразу побледнело. Все, кроме небольшого, казалось, пойманного и окруженного со всех сторон многоэтажными громилами трехэтажного дома из старого бурого кирпича. И было видно, что золотые лучи, упрямо пробирающиеся сквозь нежданные облака, освещают лишь этот дом номер сорок пять. По крайней мере, так бы подумал внимательный прохожий, остановившийся на улице Диких Роз.
В самом близком к шоссе подъезде — всего их было три — хлопнула входная дверь. А спустя несколько минут во дворе появилась пожилая женщина с горшком базилика в руках.
Это миссис Ром. С базиликом она не расстается уже больше пятнадцати лет. Когда миссис Ром волнуется, она отрывает зеленые листочки и засовывает их в широкий рот с бледно-розовыми губами. Потом жует и громко глотает.
Видимо, сегодня миссис Ром отправилась к дочери, поэтому и прихватила с собой горшок с растением. С дочерью у нее испорченные отношения. А все из-за того, что дочь решила съехать от матери. И съехала. Еще бы! Вы бы смогли жить с человеком, будь это даже ваша любящая мать или верный муж, если он записывает в толстую, потрепавшуюся от времени тетрадь все действия и разговоры соседей и дни напролет дежурит у окна, медленно поедая базилик?
Миссис Ром оторвала листочек базилика, сунула его в рот, огляделась по сторонам, поправила широкополую шляпу, давно вышедшую из моды, и, выпятив грудь вперед, гордо зашагала по улице Диких Роз.
Чуть позже у ближайшего к шоссе подъезда затормозил лимузин. Он напоминал огромного майского жука: длинного, черного и блестящего.
Из машины вышел худощавый молодой человек лет двадцати пяти в нелепой водительской фуражке и принялся натирать лобовое стекло сухой серой тряпкой.
Это Тони Рой. Тони с самого детства мечтал о лимузине. Одно «но»: он хотел быть собственником этого шикарного автомобиля, а не водителем, который получает небольшую зарплату и надеется только на щедрые чаевые богатых особ.