Ее тело покрылось холодным потом. Одно ужасное мгновение она ожидала выстрела, но мгновение прошло, а она все еще была живой. Затем она смогла перевести взгляд с дула на жесткое, темное лицо солдата, державшего автомат. Его темные глаза были прищурены и сосредоточены на Салливане. Он что-то сказал по-испански, но Джейн слишком нервничала, чтобы понять его испанский.
Медленно, не торопясь, Салливан отпустил Джейн и поднял руки, положив ладони за голову.
— Сделай шаг в сторону от меня, — сказал он тихо.
Солдат рявкнул ему какой-то приказ. Глаза Джейн расширились. Если она сдвинется на дюйм, этот маньяк, возможно, застрелит ее. Но Салливан сказал ей отойти, и она повиновалась. Ее лицо настолько побледнело, что крошечные веснушки вокруг носа стали яркими цветными точками. Дуло автомата дернулось в ее сторону, и солдат сказал что-то еще. Джейн поняла, что он очень нервничает. Напряжение явно чувствовалось в его голосе и резких движениях. Боже, если его палец вздрогнет на курке!.. Затем неожиданно он снова направил автомат на Салливана.
Салливан что-то затевал. Она чувствовала это. Глупец! Он получит пулю, если попытается прыгнуть на этого парня. Она пристально смотрела на дрожащие руки солдата, державшие автомат, и внезапно что-то щелкнуло у нее в мозгу. Его автомат был переведен в режим одиночных выстрелов! Ей понадобился еще один момент, чтобы осознать смысл этого открытия, после чего она прореагировала без раздумий. Ее тело, натренированное танцами и грациозными движениями самозащиты, пришло в плавное движение. Солдат отреагировал на долю секунды позже, поворачивая оружие, но она уже была достаточно близко, чтобы ее левая нога ударила снизу вверх по дулу автомата. Раздался выстрел, но пуля прошла над их головами. Шанса на другой выстрел у него уже не было.
Грант тут же оказался возле солдата и, схватив оружие одной рукой, ребром ладони другой ударил по незащищенной шее мужчины. Глаза солдата закатились, и он безвольно упал на землю. Его дыхание было хриплым, но равномерным.
Грант схватил Джейн за руку.
— Бежим! Этот выстрел выведет на нас всю их стаю! — настойчивость в его голосе заставила ее подчиниться, хотя запасы ее энергии быстро истощались. Ноги налились свинцом, а ботинки весили по пятнадцать фунтов[4] каждый. Обжигающая боль разрывала мышцы ног, но она заставила себя не обращать на это внимание; измотанные мускулы почти отказывали. Подгоняемая его рукой, упирающейся в ее спину, она спотыкалась о корни и продиралась сквозь густой кустарник, пополняя свою коллекцию царапин. Это был только природный защитный механизм, но ее сознание отключилось, тело действовало автоматически, ноги двигались, легкие отчаянно вдыхали тяжелый влажный воздух. Она настолько устала, что уже не чувствовала боли в теле.