Еще до отъезда в Москву меня предупреждали, что Россия — заколдованная страна. И подтверждение этому я получил тотчас едва успел ступить на ее землю. Корреспондентский офис моей газеты только что переехал в престижное здание, любезно предоставленное советским правительством иностранной печати. Несомненная примета гласности! Ибо этот шафранового цвета особнячок, до Революции входивший в комплекс городского рынка, а теперь до отказа набитый телетайпами, компьютерами, проводами и пишущими машинками, Власть может видеть невооруженным глазом — вот он, тут, в двухстах метрах. Рядом с тобой бьется политическое и духовное сердце Советского Союза — Кремль с его красными кирпичными стенами и золочеными луковками церквей, храм Василия Блаженного с куполами всех цветов радуги, необъятная Красная площадь, напоминающая огромную сцену, с мавзолеем Ленина в центре. Действительно красиво. Волнующе. И очень удобно для журналиста.
Но позади тебя, за новым центром иностранной печати, находится мрачный и разрушающийся квартал. Это первый городок, возникший у стен кремлевской крепости пять столетий тому назад — Китай-город с рестораном, где Толстой и Тургенев сидели до утра, и который теперь закрывается в десять вечера, и куда ходят только туристы, с двумя церквушками, превращенными в склады в эпоху великого похода Сталина против религии, с бывшим царским Монетным двором, с бывшей Биржей, бывшим главным рынком, с бывшими постоялыми дворами для торговцев, с бывшим зверинцем. В общем, со всем бывшим, словно жизнь в Китай-городе остановилась в 1917 году: его некогда великолепные дома ныне готовы рухнуть, многие из них заколочены, десятки лет стоят необитаемыми или же хранят государственные тайны, секретные архивы, в них помещаются какие-то учреждения, сокращенные названия которых не поддаются расшифровке. Такое впечатление, что находишься в городе, покинутом жителями. Очень неприятное впечатление, вселяющее беспокойство и тревогу. Здесь легко представить себе привидения, ведьм и всякую чертовщину, поджидающую тебя на каждом углу.
Говорят, что этот квартал всегда был полон всяких тайн. По-русски «Китай-город» означает «китайский город», то есть он был «Чайнатауном» древней Москвы[1], базаром с лотками, трактирами, распивочными, публичными домами, армянскими и персидскими купцами, цыганами и цыганками, дрессированными медведями, бродячими торговцами, наемными убийцами, шпионами, сводницами, сутенерами, проститутками, танцовщицами — исполнительницами танца живота, великанами и великаншами, нищими, проповедниками, монахами, грабителями, ворами, святыми, крестьянами, солдатами, знатными всадниками, акробатами, пьяными, бродячими собаками, босыми уличными мальчишками и брадобреями, занимающимися своим делом посреди улицы с ножницами и бритвой в руках. Сегодня от этого мирка осталось одно название: Китай-город, и все же, когда мне сказали, что мой офис находится в «Чайнатауне», я подумал: что за экзотический адрес, наверно, это место принесет мне интриги и приключения.