Перед остальными четырьмя кружки стоят нетронутыми. За стеной так громко орут песни, что подслушивания можно не опасаться. Идеальное место, если не поставят на перо какие-нибудь проходимцы. Мысль об этом хлещет жаром возбуждения: давно Ингвар не чувствовал себя таким молодым и дерзким. Сейчас копившаяся годами шелуха послушания и добропорядочности слетает с него, её сдирает ветер перемен, ветер, который он поднимает собственными руками.
— Итак, — небрежно, но с нотками стальной властности, произносит он, и внимание собравшихся приковывается к нему.
Под грубыми холщёвыми масками сжимаются губы, глаза холодно блестят в тени прорезей.
«Мы волки, — улыбается Ингвар. — Волки, объявившие охоту на льва». Его голос становится вкрадчивым:
— Все выполнили свою часть работы?
Они кивают, но один, самый молодой, чуть медленнее, и Ингвар подаётся вперёд:
— Марсес, какие-то проблемы?
Мальчишка почти отчаянно мотает головой, но под гневным взглядом сдаётся:
— С домом были некоторые проблемы.
— Какие? — чеканит Ингвар, ощущая, как ажиотаж сменяется холодком дурного предчувствия.
— Мама не хотела его отдавать. Но я всё уладил, — поспешно добавляет Марсес. — Завтра слуги покинут дом, он будет в полном нашем распоряжении. И подвал.
— Уверен? — Ингвар невольно начинает барабанить пальцами по столу, но, опомнившись, сжимает руку в кулак.
— Да. — Марсес преданно заглядывает ему в глаза. — Всё будет как надо, дом защищён от магических воздействий, принц… Её там не найдут.
— И зачем вам такой особенный дом? — хмыкает Борн.
— Для дела, — агрессивно отзывается Марсес.
Ингвар улыбается: он знает, зачем такой дом. Отец Марсеса держал там родственников несговорчивых торговцев и землевладельцев, а так же девушек, благосклонность которых не мог или не желал покупать. И даже недовольство Октазии относительно использования дома Ингвар понимает: глупая женщина боится, что сын пойдёт по стопам отца. Но сын превзойдёт родителя: в сравнении с принцессой прежние пленники дома — никто.
Приятное предвкушение снова охватывает его.
— Повторим всё сначала, — прекращает злобные переглядывания спорщиков Ингвар и заставляет всех повторить план.
Через пятнадцать минут становится очевидно: стоит принцессе покинуть дворец — и она окажется в их руках. А там… В чреслах Ингвара разливался огонь желания, он уже забыл, каким всепоглощающим бывает это пламя.
Только ради того, чтобы вновь ощутить остроту молодого желания можно похитить принцессу. А когда к этому прилагается труп Императора и корона — что может быть восхитительнее?