Фалина говорила это нежным голосом без тени упрека, как о давно забытом деле. Раньше о приключении Гурри никогда не вспоминали. Никто не подозревал, что ей пришлось пережить.
— Какой опыт? — робко спросил Нелло, — Может быть расскажешь.
— П-пожалуйста! — умоляюще попросил Мембо.
И впервые Гурри стала рассказывать. Не только Нелло и Мембо. Но и Фалина и Гено слушали ее, затаив дыхание. Просто, без прикрас, рассказывала Гурри о том, что видела. Она не упомянула ни о внутренней магической силе, ни о громких голосах, которые притягивали ее к королям. Она только описала могучего повелителя, его победный бой. Рассказала, как побежденный соперник с разбитыми рогами вышел на луг и был убит огненной рукой. Но умолчала о том, что незадолго до гибели несчастный страшно угрожал ей. Не упомянула и о том, как убежала от нее королева.
— Т-ты п-просто героиня! О, самая настоящая! — выпалил на конец. Мембо, словоохотливый, несмотря на свой недостаток. Гурри весело возразила:
— Героиня? Ни в коем случае! Любопытное, кокетливое существо и ничего больше!
Гено категорически заявил:
— Ни на что подобное я ни разу не отважился.
После непродолжительной паузы мать сказала то же, что сказал в то время Бэмби:
— Тебе повезло.
Гурри весело ответила:
— Конечно, без удачи не обойтись! Нужно верить в удачу, доверять ей, тогда удача придет!
— Ты и тогда так думала? — спросил Нелло, — или поняла в плену?
— Нет, — созналась Гурри, — я думала совсем не так, как рассказываю сейчас. Тогда я вообще не раздумывала ни минуты! Такое начинаешь понимать, наверное, только тогда, когда все уже позади.
На кустах и на маленьких деревьях на месте ободранной коры появились белые полоски, которые сначала желтели, а потом принимали красноватый оттенок: следы рогов. Слабые лани-самцы чистили свои рога о тонкие ветки, невысокие — о нижние, а могучие, рослые самцы использовали для этого высокий крепкий кустарник.
Бэмби очистил свои рога раньше других. Он выискивал самые потайные уголки. Даже самый крепкий кустарник не устраивал его полностью. Сильными ударами массивной головы очищал он рога от «бархата», срывая широкие полосы коры с кустов орешника и бузины. Казалось, он охвачен буйным помешательством, но его стремительный натиск происходил не от возбуждения, а просто от усердия. Наконец, его рога, протравленные соком раненого дерева, стали отливать черным цветом, а шесть длинных отростков засияли, как слоновая кость.
Его появление восприняли как радостное событие, Нелло и Мембо держались в стороне и молча с уважением смотрели на его высочество. Он глянул на двух малышей и обернулся к Фалине: