Один из вооруженных вахтенных на «Форресте», наблюдая за причаливанием «Колокола свободы» к дебаркадеру, увидел Дугласа, который стоял у перил на палубе первого класса. Некоторое время он глядел, разинув рот, поряженный видом цветного на палубе первого класса, а не на основной палубе, где ютились бедняки и кочегары. Дуглас одарил его зловещей улыбкой. Вахтенный находился остаточно близко, чтобы понять, что она не выражает добрых чувств. Он нахмурился и смачно отхаркнул коричневой от жевательного табака слюной в такую же коричневую воду Миссисипи.
По другой борт от «Колокола свободы» стоял на якоре корабль ВМС США «Шайло», один из множества речных мониторов, для которых Сент-Луис был портом приписки. Темные железные броневые листы канонерки и ее чисто функциональная конструкция резко контрастировали с кричаще-яркой краской и позолотой «Форреста» а также с его выполненными в помпезно-безвкусном стиле деревянными частями.
В толпе, ожидавшей на слегка накренившемся дебаркадере высадку пассажиров «Колокола свободы» выделялась небольшая кучка чернокожих людей в одежде, похожей на одежду Дугласа – вне всякого сомнения, те самые пасторы, с которыми он и должен был встретиться. Он поспешил в свою каюту, чтобы забрать свои саквояжи, а затем самостоятельно донес их до сходней. Носильщики – в основном иммигранты из Восточной Европы – с усердием помогали белым пассажирам, делившим с ним одну палубу, но они чаще всего не желали обслуживать негра. «Как же быстро они обучились обычаям страны, в которую они прибыли в поисках свободы», - с горечью подумал Дуглас, и хотя от горечи уже давно осталось одно лишь воспоминание, от этого она не становилась менее актуальной.
Священники же, напротив, горели желанием освободить его от его ноши.
- Спасибо вам, дьякон Янгер, - проговорил он обмениваясь рукопожатиями со всеми встречающими. – Спасибо, мистер Таулер. Рад видеть вас, джентльмены… и вас, мистер Басс - я не хочу забыть о вас… как это было в прошлый раз. Прошло ведь уже четыре или пять лет с момента нашей последней встречи, ведь так?
- Четыре годка, мистер Дуглас, ответил дьякон Даниэль Янгер. – Взаправду, жуть как приятно увидеться с вами, сэр. Истинно говорю вам.
Как и его коллеги, Янгер был человеком образованным и, как знал Дуглас, писал хорошо. Его грамматика и словарный запас были великолепны, но он, как и Таулер, и Басс, сохранил в своей речи интонации и произношение, напоминавшие об их прошлой жизни в рабстве.
Собственный негритянский акцент Дугласа был почти не слышен -0 еще будучи мальчишкой он научился говорить, как белые, от хозяйской дочери. В течение многих последующих лет он много раз убеждался, что его речь вынуждала людей – и белых, и черных – относиться к нему с большей серьезностью. Он понял, насколько это его свойство является полезным и в то же время настолько же несчастливым для него.