Секретная служба Великобритании. Из истории тайной войны (Черняк) - страница 56

Норфолк не отрицал и получение от Баркера расшифрованного письма Ридольфи — письма к «40». Однако, по утверждению герцога, в нем речь шла о денежной помощи, которую Альба был готов оказать Марии Стюарт. На замечание прокурора, что два независимых свидетеля — Баркер и епископ Росский — независимо друг от друга засвидетельствовали изменническое содержание письма, Норфолк резонно возразил, что тот же Баркер и Кэтберт, секретарь епископа Лесли, которому удалось бежать во Францию, могли, зная шифр, написать, что им вздумается. Прокурор допытывался, почему Ридольфи вообще писал герцогу. Обвиняемый возразил, что ему это неизвестно, он получал от Баркера лишь расшифрованный текст и не видел самого письма. Норфолка упрекали, что он добровольно ничего не сообщил властям, а было ли ему что сообщать? Не стоит множить примеры, демонстрирующие, что главные доказательства, которые были представлены обвинением, по крайней мере, допускают возможность двоякого толкования и, следовательно, вовсе не являются доказательствами в собственном смысле слова. Добавим лишь, что то же можно сказать и о доводах Ф. Эдвардса! Известный английский историк и экономист начала XIX века Д. Чомерс писал в книге «Жизнь Марии, королевы Шотландии», что Норфолк «признался во многом и отрицал немногое». Но это произошло не сразу. Норфолк на каждой стадии следствия отрицал все, что только можно было отрицать. На последнем этапе он отрицал то в обвинении, что нельзя было подтвердить документами, — содержание его секретных бесед с Ридольфи, и в этом нашел союзника в лице историка-иезуита.

Сам процесс над Норфолком велся с явным пристрастием, нарушением законных норм, как, впрочем, и большинство других политических процессов той эпохи, целью которых ведь было устранение противника, а не выяснение степени доказанности инкриминируемых ему действий. Судей, которые должны были быть пэрами Англии, тщательно отобрали из числа врагов герцога, могущих выиграть от его гибели. Обвиняемому не дали времени подготовиться к защите, лишили — вопреки прецедентам — права пригласить адвоката. Показания главных свидетелей были вырваны пыткой или угрозой пытки. Елизавета разрешила подвергнуть пытке Баркера и Хик-форда. Для публики была издана специальная Декларация, оправдывавшая действия королевской комиссии, которая проводила следствие. В Декларации указывалось, что пытали только лиц, заведомо совершивших преступные деяния и не желавших сознаться, что «королевские слуги, тюремщики, обязанностью и занятием которых является управление дыбой, даже получили особое указание от тех, кто присутствовал на допросах, использовать ее настолько милосердно, насколько это возможно». Ряд протоколов следствия был явно подделан, допросы велись так, чтобы совершенно замаскировать возможную полицейскую провокацию, если таковая имела место. Старался ли Берли и его подчиненные — некоторые из которых не могли не догадываться о возможности провокации — «для потомства», как считает Ф. Эдвардс? Могли быть и более веские с точки зрения лорда Берли причины. Суд над Норфолком состоялся 16 января. Казнь была назначена на 8 февраля 1572 г., но в последний момент перенесена по указанию королевы на 28 февраля, а потом еще раз — на 12 апреля. Елизавета явно колебалась и, быть может, была готова ограничиться приговором к пожизненному тюремному заключению.