— Что, твоя рыжая девка тебя уже не устраивает? — Виктория откинулась назад, и халат распахнулся, обнажая грудь. — Надоела? Арен не ответил — в ответах на эти вопросы не было никакого смысла. Он просто скинул с себя последнее белье и пошел к жене.
Через минуту раздражение и злость ушли из Виктории, сменившись темным удовольствием от происходящего. Глупых вопросов она больше не задавала — только стонала и кричала, и он прислушивался к ее чувствам так долго, как мог, стараясь продлить ее наслаждение.
И хотя Арену очень хотелось поскорее уйти, он все же остался. Обнял жену, поцеловал в щеку, радуясь, что она не эмпат, и закрыл глаза.
«Подари мне лучше какой-нибудь из своих рисунков».
Ложась спать, София вспоминала голос императора, произносящий эти слова. Даже если он сказал это просто так — ей все равно приятно. Безумно приятно. И если уж дарить, то что-нибудь особенное. София улыбнулась, поворачиваясь на другой бок и закрывая глаза. Она знала, что подарить императору, и от этого ей было очень легко засыпать.
Она вскочила рано утром, задолго до звонка будильника, даже до рассвета. Боялась, что вечером не успеет нарисовать, да и император может зайти, а вот утром есть время. Да и не станет его величество заглядывать к ней в комнату с утра пораньше.
Подготовила бумагу, акварельные краски и воду. Еще когда София была маленькой, мама научила ее ставить два стакана с водой — в одном мыть кисточку, в другом споласкивать, чтобы от краски не осталось и следа.
Синтия Тали тоже хорошо рисовала, но ей нравилось это занятие далеко не так сильно, как Софии. А отец рисовать и вовсе не любил. Впрочем, он вообще ничего не любил, кроме безделья. Как хорошо, что Элиза с Рози не унаследовали от него этой черты!
Тонким карандашом София наметила контуры лиц Агаты и Александра, а затем, взяв кисточку, стала раскрашивать рисунок. Он оживал под ее руками, как и всегда бывало, и работа шла легко и приятно, и София чувствовала себя совершенно счастливой. Окружающий мир растворился, и ей казалось, что она парит в небе, сидя не на стуле, а на облаке, и нет ничего, кроме листа бумаги, кисточки, воды, красок и ее воображения.
Спас будильник. София, взглянув на часы, а затем на рисунок, поняла — если она пойдет завтракать, то не успеет закончить. А закончить хотелось. Завтрак же… ну, можно съесть мамину конфету, а потом терпеть до обеда. Не так уж и это и сложно. И рисовать ей хочется намного больше, чем есть!
Решив так, София вернулась к рисунку, и закончила его через полчаса. Быстро умылась еще раз, переоделась, обнаружив на платье несколько пятен краски, высушила бумагу заклинанием, аккуратно свернула ее свитком, перевязав лентой, захватила из шкафа две коробки конфет и побежала к наследникам.