— Любой нормальный человек дорожит свободой, — почти вздернув голову, высокомерно сообщаю я.
Аметисты внезапно становятся добрее. Их заливает теплом, которое выгоняет наружу все прочее. А я ведь только-только к нему привыкла…
— Никто и никогда не отберет у вас вашу свободу, Изза, — уверенно говорит Эдвард, придвинувшись ко мне чуть ближе, чуть наклонившись над столом, который пролег между нами, — рабство для вас недоступно.
Я безрадостно усмехаюсь. Глаза уже предательски жжет.
— Я опровергаю вашу теорию, мистер Каллен. Собой.
— Вас не заточают в клетку.
— А что же, размещают со всеми удобствами?
При мне он хмурится второй раз. Опять морщинки лишь слева.
— Изза, я ведь уже говорил…
— Говорить — это не значит сделать, а обещать — не значит сдержать слово.
— Значит, — твердо отвечает Эдвард, стараясь отмести все мои сомнения, — я всегда делаю то, что обещаю.
— В таком случае пообещайте, что не станете убеждать, будто этот выбор был добровольным, — фыркаю я.
И, скрестив руки на груди, отодвигаюсь от стола на пару сантиметров. Благо скользкий пол тому не помеха, хоть он меня не сдерживает.
— Вы же сами дали согласие, — осторожно напоминает мужчина.
— А вы за мое согласие заплатили. Так что у Рональда нашлись бы способы меня уговорить.
Эдвард смотрит на меня с проблесками раскаяния. Я не уверена, что это именно оно, но что-то отдаленно похожее точно. Наверное, в не совсем правильной форме… наверное, слабо выраженное… но оно есть. Это следует воспринимать как добрый знак?
— Вас держит здесь что-то? — задает вопрос он, немного повысив голос. — При условии, что свобода остается за вами, держит?
Я медленно качаю головой, всеми силами стараясь не позволить себе заострить внимание на лице Джаса, тут же просвечивающемся в сознании. Уже поздно. С ним уже все поздно.
— Какой смысл обсуждать это, если вчера я подписала ваш договор, Эдвард?
Упоминание о брачном контракте почему-то его злит. Я первый раз вижу отголосок злобы и на лице, и в глазах, и в ставших резкими движениях пальцев, легонько постукивающих по столу.
— Это всего лишь перестраховка.
— Ваша?
Ему приходится согласиться:
— Моя.
Я пожимаю плечами, принимая его ответ. И снова, на пару секунд, обращаюсь к аквариуму. Его обитатели, мерно переплывая с места на место, умиротворены и спокойны. В их жизни нет места ни лжи, ни фальши, ни тем более деньгам. Они просто коротают время, перемещаясь от водоросли к прозрачной стенке и обратно.
— У рыбок нет страховки, — а теперь смотрю на мистера Каллена. — Им приходится жить с тем, что есть.
Такое сравнением ему не по вкусу. Все дело в том, что правдиво куда больше нужного. Я уверена.