— Ваша страховка — это я, Изабелла, — заявляет он, — и я буду ею все время, независимо от обстоятельств — с того самого момента, как вы поставили подпись.
— Любите игры в ответственность? — я насмешливо изгибаю бровь.
— Я не играю в принципе.
— Так же, как в принципе не пьете? — киваю на его медовый раф, осушенный едва ли наполовину, а потом на свой пустой бокал «Кровавой Мэри». Кофе против водки — хорошее начало.
— Да, — с проскользнувшим наружу, хоть и небольшим, отвращением соглашается он, — это неприемлемо.
Скрещивает руки на груди, двинувшись чуть назад от стола — под пальто оказалась подходящая ему по цвету рубашка, но без галстука и выпущенная из брюк. Расстегнута верхняя пуговица, хотя воротничок выглажен безупречно. Этакое не сочетаемое в сочетаемом, эффект неопрятности под обстоятельства, но без изменений принципам и вкусам.
Для меня все это слишком сложно. Единственное, чем руководствовалась при выборе наряда — закрытый. Как можно больше и как можно лучше. При всей той честности, которую наблюдала в «женихе».
— Но для меня-то приемлемо, — я пожимаю плечами, подбираясь пальцами ко второму бокалу, такому же красивому, холодному, со стеклянным стенками и кроваво-красным содержимым внутри. Покачиваю палочку сельдерея, призванную улучшить вкус. — И сигареты в том числе. А вы ведь и не курите?
— Нет.
Можно было и не спрашивать, впрочем. Я помню прошлую пятницу в баре.
— Вы специально искали полную противоположность себе? Так интереснее? — музыка из бара становится чуточку громче, но ни он, ни я этого не замечаем. Разговор слишком далеко зашел, чтобы отвлекаться.
— Изза, я не занимаюсь глупостями, — сейчас он похож на Рональда. Даже тон, даже блеск в глазах — тот самый. У меня пересыхает во рту, когда вижу в нем отца. Со всеми вытекающими подробностями.
— Так не занимайтесь! — стиснув зубы, шиплю, почаще моргая, дабы скинуть наваждение. Я бежала от Ронни в этот чертов бар! Не хватало, чтобы и здесь он достал меня. — Я дала согласие. Я подписала бумаги. Я приду к алтарю в указанное время и скажу «да»… что еще?! Ну неужели вам этого мало?
— Изабелла… — моя проклюнувшаяся истерика не слишком-то ему нравится. Зато вместе с хмуростью и недоумением, завладевшим всем его видом, пропадает мое видение Свона. Растворяется в аметистовом цвете, который сквозь слезную пелену видно лучше любого другого.
— Я просто не понимаю, — сжав друг с другом руки, соединив их что есть мочи крепко, задаю свой самый главный вопрос, — зачем все это нужно? Вот эта встреча, например, зачем? Вы хотели лишний раз указать мне на мое место?