.
Но, пожалуй, то, как вели себя русские раненые, удивляло и французов. «Никто не проявляет большего стоицизма, чем покинутый русский солдат. Если он не волочится в поисках помощи, он заворачивается в свою шинель и встречает смерть безропотно», – писал капитан пеших гренадеров Старой гвардии Фантен дез Одар[2058]. Массы искалеченных и окровавленных русских скапливались в оврагах, пытаясь хоть как-то укрыться от пронизывающего ветра. Особенно много их скопилось в овраге за батареей Раевского (во второй половине дня их видел там Дюмонсо, проезжая на Новую Смоленскую дорогу). Они ни о чем не просили и, ни на кого не надеясь, кроме как на Бога, сжимали в руках крестики или нательные иконки, тихо шепча молитвы. Так, один наполеоновский офицер, найдя в воронке от снаряда раненого унтер-офицера русской артиллерии, привел к нему врача Рооса. «…Сам русский относился к ране безразлично, но обнаруживал сильное присутствие духа, мужественно перенося мучения». Раненый был обречен. Все, что офицер и Роос могли сделать, – это накрыть его плащом, «обещав навестить его рано утром»[2059]. Другой офицер-француз императорской гвардии Вьонне де Марингоне оставил для раненых, среди которых было много русских, костер, который разожгли для него солдаты. Топливо на поле боя было таким дефицитом, что поступок офицера можно назвать самоотверженным. С одним из раненых русских Вьонне де Марингоне пытался говорить. Это был русский сержант с оторванными ногами, который не только был свидетелем свидания в Тильзите, но и пленником во Франции[2060]. Но что в целом могли сделать французы, чтобы помочь русским раненым, когда не хватало самого необходимого и для своих?! Гриуа прямо свидетельствует, что амбулансы оказывали предпочтение французам[2061].
Получив в 10 утра приказ о выступлении авангарда, Мюрат немедленно стал стягивать резервные кавалерийские корпуса и пехоту Дюфура к Новой Смоленской дороге. Те, кто подошел быстро к указанному месту сбора, как, например, дивизия Пажоля, были вынуждены некоторое время поджидать остальных. Среди поджидавших частей напротив Смоленской дороги был и 3-й вюртембергский конноегерский полк. «Это было то самое место, где артиллерия действовала так ужасно, что трупы лежали прямо рядами, – вспоминал Роос. – Тем временем солдаты ходили и обшаривали мертвых. Их недовольство найденным вызывало в нас смех; до того забавно было выражение их лиц, когда они находили медные монеты»[2062]. Наконец, когда появился Мюрат, как всегда «неустанно деятельный, вечно неустрашимый», авангард двинулся вперед. Некоторые авангардные части, например 3-го кавалерийского корпуса, задержались еще некоторое время и присоединились позже