Моисей не пришел. Я ждала до полуночи и в конечном итоге укуталась в плед, который специально расстелила на сене, чтобы мы могли сидеть на нем и общаться. А затем уснула в конюшне в гордом одиночестве.
Проснулась я от звука дождя, барабанящего по крыше. Мне было тепло и комфортно от шороха лошадей и запаха чистого сена. Пока я спала, плед сполз с меня, но я не сильно замерзла. Амбар был уютным и прочно построенным, и, прежде чем провалиться в сон, я догадалась включить обогреватель. Я сонно прищурилась от мягкого света одинокой лампочки над дверью и задумалась: плестись мне домой в свою кровать или остаться уже тут? Я частенько ночевала в конюшне. Но в прошлые разы я приносила с собой подушку и на мне не было кружевного лифчика, впивающегося в кожу, или узких джинсов, которые ну никак не могли составить конкуренцию пижаме.
Только сев и струсив сено с волос, я наконец заметила Моисея, сидевшего в дальнем углу на табуретке, которую папа использовал для подковки лошадей. Он находился максимально далеко от животных, и, к счастью, они не выглядели сильно встревоженными его присутствием. В отличие от меня – пусть и всего на секунду. Я испуганно ойкнула.
Моисей не извинился, не рассмеялся и даже не попытался завязать разговор. Просто настороженно наблюдал за мной, будто я позвала его посмотреть, как я сплю.
– Который час? – сипло прошептала я с тяжестью на сердце. Она всегда возникала при общении с Моисеем.
– Два ночи.
– Ты только вернулся домой?
– Нет. Я приехал домой, помылся и пошел спать.
– И что, сейчас ты ходишь во сне? – я пыталась говорить легкомысленно, беззаботно.
– Чего ты хочешь, Джорджия? Я думал, ты уже распрощалась со мной.
Ах, вот она. Вспышка ярости. Мимолетная, почти незаметная. Я наслаждалась ею. Мама всегда говорила: негативные эмоции лучше, чем полное отсутствие эмоций. Обычно это касалось приемных детей, которые капризничали. Но, по всей видимости, это также применимо к семнадцатилетним девушкам, влюбленным в парней, которые не отвечают им взаимностью. Я внезапно разозлилась.
– Моисей, ты любишь меня?
– Нет.
Ответ прозвучал незамедлительно. Вызывающе. Но Моисей все равно встал и пошел ко мне. Я пожирала его глазами, от желания мое сердце связалось огромным узлом в груди.
Я даже не пыталась с ним спорить, поскольку заранее знала, что он так ответит, и уже решила для себя, что не поверю ему.
Моисей присел перед квадратными тюками сена, которые я превратила в наше любовное гнездышко, но раз уж он меня не любит, наверное, стоит придумать какое-то другое название. Я легла и натянула плед до шеи. Внезапно мне стало как-то зябко, тело охватила дикая усталость. Моисей навис надо мной, упираясь руками по бокам от моей головы, и мы просто смотрели друг на друга. Он преодолел расстояние между нами и легонько поцеловал меня. Один, два раза. А затем уже не легонько, с большей страстью и стремлением.