Чемберлен, Вильсон и их сторонники имели довольно веские доводы для удовлетворения немецких требований, доводы, обусловленные не только грозной перспективой разрушительных налетов германских ВВС. Премьер-министр мог указать на то, что страны — члены Британского содружества, руководители которых в то время проводили неофициальную конференцию в Сиднее (Австралия), далеко не поддерживали большую озабоченность британского правительства проблемами Восточной Европы. Возглавляемые верховным комиссаром Канады Винсентом Масси, убежденным сторонником политики умиротворения, правительства доминионов передали свою «глубокую обеспокоенность», а сам Масси возлагал большие надежды на то, что Чемберлен пойдет на компромисс. Австралия прямо заявила, что не желает оказаться вовлеченной в европейские дела, а Южная Африка выражала откровенную враждебность любым попыткам навязать войну Германии. Дафф Купер и другие противники Чемберлена с презрением относились к подобным доводам, утверждая, что эти сомнения и расхождения во взглядах немедленно рассеялись бы, если бы английское правительство заняло твердую позицию, однако другие члены кабинета не были столь уверены в этом. Они были склонны поверить Чемберлену, когда тот намекнул, что Англия стоит перед опасностью развала империи просто из-за академического спора вокруг небольшой страны в Центральной Европе.
Сомневавшихся в правильности политики Чемберлена не воодушевляло и отношение Соединенных Штатов. Они подозревали, и вполне правильно, что Америка будет стоять в стороне, если действительно начнется война. «Если в Европе начнется война между либеральными и тоталитарными государствами, — заявлял Герберт Гувер, — единственная надежда сохранить демократию заключается в том, чтобы мы остались вне войны».
Эти соображения в значительно меньшей степени сказывались на общественности, которая сильно возмущалась действиями Гитлера, чем на членах так называемой «правящей группировки», на влияние которой рассчитывал Чемберлен, чтобы получить поддержку своей политики умиротворения. Их преследовали страхи и сомнения; они исключали всякие перспективы поддержки со стороны Соединенных Штатов; их преследовал призрак развалившейся империи и Европы, ставшей жертвой коммунизма. Но больше всего их мучил страх перед войной. Слишком хорошо пророки Армагеддона сделали свое дело. В качестве примера можно привести следующий случай. Один из самых усердных сторонников установления «взаимопонимания» с Германией Томас Джонс, близкий человек для большинства лидеров консервативной партии, летом 1938 года пришел к убеждению, что нужно решительно воспротивиться устремлениям Гитлера. Однако он был очень скоро загнан обратно в число умиротворителей посредством простейшего страха, вызванного спектаклем, устроенным полковником Линдбергом. 29 сентября он писал в своем дневнике, что после своего разговора с Линдбергом он опять пришел к тем, кто стремится сохранить мир любой ценой, пз-за картины, нарисованной Линдбергом, и из-за его убеждения, что демократические страны будут разгромлены в войне.